Жизнь и смерть наместника Ритхана - Екатерина Бакулина

Не похоже, чтобы новый наместник собирался последовать его примеру.

– Для начала, нужно понять, кому выгодно расширение круга, – сказал Эйден. – Боргена убило не проклятие, его убили люди, которых не устраивало то, что он делает. Важно понять почему. И тогда, вероятно, мы сможем остановить.

– Думаете, если покарать виноватых, ненависти станет меньше?

Наместник усмехнулся с легким сарказмом в ответ. Да, казни не избавят от ненависти.

– Все немного сложнее, госпожа Орах, – сказал он. – Первоначальный выброс – это чистые эмоции. Ярость, ненависть, страх. Учитывая то, что произошло здесь, выброс понятен. Возникновение черных кругов не редкость на старых землях хойне. Но без подпитки круги выдыхаются. Иногда год, иногда десять, но выдыхаются все равно. Жизнь постепенно входит в привычное русло, старые обиды размываются, остается только выжженная земля, на которой еще долго ничего не растет. Без активных эманаций. В Алокасте круг подпитывала война, поэтому он рос. Но здесь не было войны, был бунт, вооруженное столкновение. Все очень быстро. Все участники мертвы, причем, мертвы с обеих сторон. Персонификация невозможна, остались только косвенные виновники. Некого ненавидеть. Конкретно – некого. Перманентная неприязнь ко всем малькасийцам не способна убивать. Причинять неудобства – способна, но не убивать. А значит, круг должен был уменьшаться. Но он растет, согласно отчетам. Это значит, круг питает что-то еще. Не эмоции, а сознательный расчет. Кто-то подпитывает круг намеренно.

– Но это невозможно.

Кто будет в здравом уме? Это слишком опасно. Невозможно…

– Я не прошу вас верить, – сказал наместник. – Прошу только не мешать мне искать правду. И оказать посильную помощь.

Оказать посильную помощь – обычно значит, что требуется заложить всех своих. Предать. Не всю правду Тайра готова рассказать, потому что правду можно использовать по-разному. Интересы империи и интересы Ритхана сходятся далеко не во всем. Тайра согласилась на сотрудничество только потому, что не хотела, чтобы снова пролилась кровь. Но если сотрудничество будет означать, что кто-то снова должен пострадать – Тайра откажется.

Нет никакой гарантии, что всю информацию наместник использует во благо. И нет причин ему доверять.

Та ненависть до сих пор живет и в ней самой.

Дождь начал накрапывать еще до того, как они добрались до места. Не сильно, но противно, сырость лезла за воротник, заставляла ежиться. Волосы липли ко лбу.

Эйден наблюдал, как Тайра осторожно идет по траве. Прислушивается, почти принюхивается даже, стараясь уловить магию. Напряженно. Ей не нравится. Потому что магия есть.

– Туда не стоит ходить в дождь, – сказала она. – Вода хороший проводник, безопасные границы размывает.

– Но для вас это не опасно, госпожа Орах?

– Для меня нет.

– Тогда идемте. У меня нет времени ждать.

Ей все это не нравится определенно.

Лошадей они оставили у дороги, а сами пошли.

Лошади волновались. Начали дергать ушами, фыркать, еще за пару миль. Идти пока не отказывались, но все это не нравилось и им тоже. Это значит – зона контакта куда шире любого количества шагов. И дело даже не в дожде. Либо Борген неправильно оценил угрозу, либо с тех пор что-то изменилось.

Еще на дороге Эйден почувствовал, как начинает чесаться кожа. Пока не сильно, но отчетливо. Значит, его уже задело, это первый признак, с ним такое не в первый раз.

По-хорошему идти дальше не стоило. Но тогда не стоило и начинать. Глупо приехать сюда и повернуть обратно.

Спокойно, не дергаться. Вон туда, по тропинке.

Там, где сейчас круг – раньше была небольшая деревня, жили пастухи, рядом на склонах паслись козы… Сейчас не осталось ничего, только остовы домов вдалеке.

Как только поднялись по склону, и круг оказался в пределах видимости, Тайра остановила.

– Хватит, – сказала она. – Дальше опасно.

Опасно уже давно, но она права, раньше Эйден бы ее не послушал.

Тайра смотрела на него строго и осуждающе, как на человека, который добровольно лезет в пасть к дракону. Чуть снисходительно, как на идиота. Возможно, так и есть.

На ней широкополая шляпа, надетая от дождя, надвинутая на самые брови. Брови светлые, тонкие, жесткая черточка между ними появляется, когда госпожа Орах осуждает особенно выразительно. Зеленые глаза. Плотно сжатые губы.

– Здесь не стоит задерживаться, господин Эйден.

Тайра точно привыкла, что ее слушают. Прислушиваются, по крайней мере.

– Не дольше, чем это необходимо, – Эйден улыбнулся.

Только шея начинает чесаться и руки на сгибе локтя. Спокойно… Главное – не начать чесать.

Он здесь – чтобы увидеть.

А круг вырисовывался не так отчетливо, как надеялся Эйден.

Но если присмотреться, то можно понять. Далеко внутри лишь черная пыль, от органики ничего не осталось, это совсем старое. Границы не очень четкие, по краю серовато-бурая земля, сквозь которую неуверенно пробиваются ростки травы. Значит, круг был шире и был откат назад, раз земля успела немного отойти. Скорее всего, еще по весне. Борген очень старался. А вот потом накрыло по второму разу, расширяя круг, видно два кольца, где остатки травы еще заметны, но уже почернели. И интересно, что не в один заход, а в два. Одно расширение, вероятно, сразу после смерти, второе – совсем недавно, стебельки почти целые, только выцветшие, потемневшие. Меньше недели?

– А что такого случилось здесь около недели назад, что могло вызвать вспышку ненависти? – спросил Эйден.

Тайра искренне удивилась. Возмутилась даже.

– Ничего. С чего вы взяли?

– А вы посмотрите на кольца, – сказал Эйден. – Последнее расширение совсем свежее и резкое, дюймов двадцать зараз. Что-то произошло.

Тайра нахмурилась еще больше, присмотрелась. Даже шагнула чуть ближе, разглядывая. Очевидно, оценила тоже.

– Ничего не случилось, все спокойно, – сказала она, чуть растеряно и чуть раздраженно. – Вы мне не верите?

– Ничего? Вы уверены? А люди не пропадали?

– Люди? На что вы намекаете, господин Эйден? – и все же, она начинает понимать.

– Разве я намекаю? – сказал Эйден. – Я задал простой и прямой вопрос.

Тайра мотнула головой.

– Не знаю, – сказала она. – Я ничего не слышала о пропавших. Но ведь могут быть те, кого не хватятся, или хватятся не слишком быстро.

Она понимала. И понимала, очевидно, больше, чем готова была рассказать. Еще чуть ближе шагнула к кругу, разглядывая кольца. Для хойне это ведь не опасно?

– Могут, – согласился Эйден. – Нищие, бродяги, или пастухи с дальних пастбищ, просто люди из мелких деревень, о которых в городе все равно не узнают. Вы же знаете, почему я спрашиваю?