Улыбнись, мой ангел - Барбара Фритти

– Проснулась. Сказала, что я могу называть ее Энни, но я не уверена, что это ее настоящее имя.

– На сей раз она не солгала. Мы нашли ее рюкзак рядом с мотоциклом, который она бросила у пирса. Ее действительно зовут Энни Дюпон. Судя по ее школьному аттестату, ей восемнадцать лет, хотя в школе она не учится уже пару лет. Ее семья живет в горах, и, по-видимому, девушка занимается образованием самостоятельно.

– Вы связались с ее родителями?

– Пока нет. Я направил одного нашего сотрудника по адресу, которым мы располагаем, но он обнаружил в горах лишь заброшенную лачугу. Как вы думаете, Энни сообщит мне свой нынешний настоящий адрес?

– Боюсь, что нет. – Шарлотта решила быть с ним полностью откровенной. – Она просила меня никому не говорить, что находится здесь. Она явно чем-то сильно напугана. Если вы станете на нее сейчас давить, боюсь, она попытается сбежать, а мне совсем не хочется применять к ней насилие. Она еще почти девочка, эмоционально крайне уязвимая и к тому же беременная. Нужно, чтобы она почувствовала себя здесь в безопасности, и тогда, возможно, я смогу ее разговорить. Ее должен посмотреть и наш психиатр, доктор Реймонд, но он приедет только после обеда. Вы не могли бы отложить свой разговор с ней хотя бы до сегодняшнего вечера?

– Ей восемнадцать лет. Наверное, я могу подождать. Послушайте, она случайно не говорила, почему решила утопиться?

– Энни утверждает, что хотела проверить, спасут ли ее ангелы.

– Это то самое чертово видео! – Джо с отвращением покачал головой. – Как будто специально изготовлено для того, чтобы сводить людей с ума.

– Насколько я понимаю, вы не принадлежите к числу тех, кто верит, что ангелы вырезают надписи на отвесных скалах на побережье?

– Я принадлежу к числу тех, кто считает, что кому-то понадобилась легенда об ангелах для прикрытия, или чтобы отвлечь нас от того, что он на самом деле замышляет.

– Вы знаете, Джо… о, простите, мистер Сильвейра…

– Можете называть меня Джо.

Шарлотта закашлялась, смущенная его насмешливым и нежным взглядом. Мужчинам не следует позволять так улыбаться.

Она заставила себя сосредоточиться на теме разговора.

– Я здесь выросла, и легенды про ангелов у нас популярны больше, чем где бы то ни было. И веру в них вам будет очень трудно развенчать. В наших местах случались вещи, плохие и хорошие, которые очень трудно объяснить.

Сильвейра пристально всматривался в лицо Шарлотты.

– Ваши слова звучат чертовски загадочно. Мне вы раньше казались весьма рациональной и логичной женщиной.

Шарлотта вздохнула.

– Когда-то я действительно была такой. Потом я вернулась домой.

* * *

Дженна поморщилась, слушая, как Стелла Рубинштейн, пятидесятидвухлетняя дама, переживающая кризис среднего возраста и последствия развода, «издевается» над темой любви из увертюры-фантазии «Ромео и Джульетта» Чайковского.

Закончив игру, Стелла радостно улыбнулась Дженне.

– У меня уже лучше получается, не правда ли? Сидней просто не поверит, когда я сыграю это на свадьбе у Кэрол.

Да, Сидней вряд ли поверит.

– Вам, наверное, вначале следует продемонстрировать свой талант в более узком кругу, – Дженна тщательно подбирала слова. – Свадьба дочери должна стать по-настоящему радостным событием для вас, а если вы будете волноваться по поводу того, как примут вашу игру, все удовольствие от праздника наверняка будет испорчено.

– Вы шутите? Обо мне будет говорить весь город. Сидней укорял меня, что я сделалась такой однообразной, не могу научиться ничему новому, никому больше не интересна. Он заявил, что я не способна сравниться с более молодой и талантливой женщиной. Как будто у официантки в ресторане Мюррея есть какие-нибудь другие таланты, кроме ее больших сисек. Сид жестоко ошибся, бросив меня, и я намерена ему это доказать! – заявила Стелла. – Теперь он увидит во мне не только женщину, которая на протяжении двадцати трех лет стирала ему носки и готовила обеды. Женщину, которую он бросил, потому что она ему наскучила. Теперь со мной не соскучишься.

– Да уж… Теперь с вами не соскучишься, – покорно согласилась Дженна.

Добродушная и разговорчивая Стелла Рубинштейн принадлежала к числу самых колоритных жительниц Бухты Ангелов. Дженна не понимала, правда, почему Стелла выбрала именно музыку для самоутверждения, но прекрасно знала как профессионал, что музыка – самое лучшее лекарство для уязвленной души. И Стелла, несомненно, получала от этого лекарства немалую пользу. Когда шесть недель назад она пришла на первый урок, то чувствовала она себя крайне неуверенно и была вся какая-то поникшая и бесцветная. Теперь же ее ученица покрасила волосы, сбросила несколько фунтов лишнего веса и свою обычную небрежную одежду сменила на облегающие джинсы и свитер. Благодаря новой стрижке она стала выглядеть свежо и молодо.

– Я получаю истинное наслаждение от игры, – продолжала Стелла. – У меня возникает такое ощущение, словно я делаю нечто чрезвычайно важное и как будто я уже не та, прежняя, а совсем другая. Это звучит глупо, я знаю.

– Вовсе не глупо. Музыка говорит с сердцем человека. Она преображает его.

Дженна всегда обращалась к пианино как к лекарству, когда чувствовала себя несчастной или одинокой. В таких случаях она вся без остатка отдавалась техническим сложностям исполнения Третьего концерта Прокофьева или «Патетической» сонаты Бетховена. Однако, несмотря на обретение Стеллой веры в себя, Дженне очень не хотелось, чтобы та выступала перед публикой, по-настоящему не подготовившись, хотя, по зрелом размышлении, Дженна поняла, что Стелла никогда не будет готова к подобному выступлению. Получая истинное удовольствие от игры, Стелла Рубинштейн при этом была начисто лишена чувства ритма. Она часто путалась, и ее пальцы то и дело сталкивались на клавишах. Но играла она с искренним воодушевлением, а это дорогого стоило.

– Почему бы вам на следующей неделе не прийти ко мне дважды? – предложила Дженна. – Чтобы уж действительно довести музыкальную пьесу до совершенства. Вы же хотите, чтобы ваша дочь по-настоящему гордилась вами.

– Именно она и оплачивает мне эти уроки музыки. Она сказала мне: «Мама, хватит хныкать о том, что ты ничего не умеешь делать, научись хоть чему-нибудь. Ты же еще не так стара. Ты вполне можешь начать новую жизнь. Можешь встретить другого мужчину». – Стелла рассмеялась. – Как будто мне нужен другой мужчина! Но против новой жизни я бы возражать не стала. Я ведь прекрасно понимаю, что играю совсем не так хорошо, как мне кажется, Дженна, но игра действительно доставляет мне удовольствие. Я давно уже не чувствовала себя так хорошо. – Глаза Стеллы затуманились. – Мне будет тяжело отдавать свою девочку замуж. Остается только надеяться, что она сделала более удачный выбор, чем тот, что когда-то сделала я. – Стелла помолчала. – А ваши родители не разведены?

Дженна покачала головой, готовясь произнести очередную ложь о себе. Казалось, теперь лжи не будет конца.