Переправа - Элли Гриффитс

— Господи. Человека привязали к кольям и оставили умирать?

— Возможно, это был уже труп. Его привязали к кольям, чтобы он оставался на месте.

— Господи, — произносит он снова.

Внезапно Рут вспоминает, почему она здесь, в этой полицейской машине, с этим человеком.

— Отчего вы решили, что кости могут быть современными?

Нельсон вздыхает.

— Десять лет назад пропал ребенок. Неподалеку отсюда. Тела мы так и не нашли. Я подумал, не она ли это.

— Она?

— Девочку звали Люси Дауни.

Рут молчит. Благодаря имени все почему-то становится реальнее. Ведь археологи, откопавшие древние останки женщины, дали ей имя. Как ни странно, ее тоже назвали Люси.

Нельсон снова вздыхает.

— В связи с делом Люси Дауни мне присылали письма. Подозрительные, имея в виду то, что вы говорили раньше.

— Вы о чем? — спрашивает несколько озадаченная Рут.

— О ритуале и всем прочем. В письмах много всякой ерунды, но говорится, что Люси принесли в жертву и мы найдем ее там, где земля встречается с небом.

— Где земля встречается с небом, — повторяет Рут. — Но ведь это может быть где угодно.

— Да, только это место кажется краем земли. Вот почему, когда я узнал, что найдены кости…

— Подумали, что, возможно, это она?

— Да. Родителям очень тяжело оставаться в неведении. Иногда обнаружение тела дает им возможность оплакать утрату.

— Значит, вы уверены, что она мертва?

Нельсон молчит, сосредоточившись на обгоне грузовика.

— Да, — произносит он наконец. — Пятилетняя девочка исчезает в ноябре, десять лет о ней ни слуху ни духу. Конечно, мертва.

— В ноябре?

— Да. Ровно десять лет назад, почти день в день.

Рут думает о ноябре, о темных ночах, о воющем над болотами ветре. Думает о родителях, ждущих, молящихся о возвращении дочери, подскакивающих при всяком телефонном звонке, надеющихся, что каждый день может принести новости. Медленное угасание надежды, тупая уверенность в утрате.

— Родители, — спрашивает Рут, — все еще живут поблизости?

— Да, возле Фейкенхема. — Нортон резко сворачивает, чтобы избежать столкновения с грузовиком. Рут закрывает глаза. — В таких делах, — продолжает он, — обычно виновны родители.

Рут потрясена.

— Родители убивали ребенка?

Голос Нельсона звучит сухо, гласные он произносит по-северному неясно.

— В девяти случаях из десяти. Обезумевшие от горя родители, пресс-конференции, потоки слез, а потом мы находим ребенка, похороненного в саду за домом.

— Какой ужас.

— Да. Только в данном случае я уверен — родители не убийцы. Это славная пара, немолодая, они несколько лет старались произвести на свет ребенка, наконец появилась Люси. Они обожали ее.

— Как ужасно для них, — сокрушается Рут.

— Да, ужасно. — Голос Нельсона звучит тускло. — Однако нас они нисколько не винили. Ни меня, ни группу. До сих пор шлют мне на Рождество поздравительные открытки. Вот почему я… — Он на миг запинается. — Вот почему я хотел найти для них какой-то результат.

Они уже в университете. «Мерседес», взвизгнув шинами, останавливается у корпуса естественных наук. Спешащие на лекции студенты поворачиваются и глазеют на них. Хотя всего лишь половина третьего, уже почти темно.

— Спасибо, что подвезли, — говорит с легкой неловкостью Рут. — Я поручу датировать для вас эти кости.

— Спасибо, — произносит Нельсон и смотрит на Рут словно в первый раз. Она остро осознает, что волосы ее растрепаны, а одежда в грязных пятнах. — Эта находка может быть важной для вас?

— Да, — отвечает Рут. — Может.

— Хорошо, что хоть кто-то доволен.

Как только Рут вылезает из машины, Нельсон отъезжает не простившись. Она думает, что больше никогда его не увидит.

Нельсон гонит машину в Кингс-Линн по двухрядному шоссе. «Мерседес» его неприметен, и он неизменно считает делом чести мчаться так, словно преследует подозреваемого. Ему нравится растерянность ничего не подозревающих полицейских в форме, останавливающих его за превышение скорости, когда он помахивает удостоверением. В любом случае этот маршрут ему настолько знаком, что он мог бы ехать по нему с завязанными глазами: мимо автостоянки и фабрики «Кэмпбелл супс», по Лондонскому шоссе, под аркой в старой городской стене. Доктор Рут Гэллоуэй непременно сообщила бы ему о возрасте этой стены: «С полной точностью сказать не могу, но считаю, она была построена до обеда в пятницу первого февраля тысяча пятьсот пятьдесят шестого года». Однако для Нельсона это последняя пробка на дороге по пути к полицейскому участку.

Норфолк ему не особенно нравится. Он северянин, родился в Блэкпуле, учился в католической школе Святого Иосиф (местные жители называют ее школой Святого Джо) и в шестнадцать лет поступил курсантом в полицию. Служба эта приглянулась ему с самого начала. Он полюбил товарищество, долгие часы совместной работы, физические нагрузки, сознание, что делаешь нечто стоящее. И хотя ни за что бы в этом не признался, даже бумажную канитель. Нельсон методичен, ему нравятся расписания и графики, он превосходно справляется с этой ерундой. Он продвигался по службе, и вскоре жизнь стала приятной: приносящая удовлетворение работа, хорошие друзья, вечерами по пятницам пивная, по субботам — семья, по воскресеньям гольф.

Но потом подвернулось место в Норфолке, и Мишель, его жена, настояла, чтобы он устроился на него. Повышение в звании, увеличение жалованья и «возможность жить в сельской местности». «Кто в здравом уме, — задается вопросом Нельсон, думая о Солончаке, — захочет жить в этой чертовой сельской местности? Здесь только коровы, грязь и местные обитатели, выглядящие так, словно несколько поколений их предков сочетались родственными браками». Но он сдался, и они переехали в Кингс-Линн. Мишель начала работать в роскошном салоне-парикмахерской. Дочерей они отправили в частные школы, и девочки, возвращаясь, смеялись над его акцентом. Он преуспевал, быстро стал детективом-инспектором, люди даже поговаривали о более высокой должности. Пока не исчезла Люси Дауни.

Нельсон, не включая сигнал поворота, сворачивает на автостоянку полицейского участка. Он думает о Люси и останках на болоте. Он всегда был уверен, что Люси похоронена неподалеку от Солончака, и когда обнаружили кости, решил, что конец уже близок. Не счастливый, но все-таки конец. А теперь эта доктор Рут Гэллоуэй говорит, что найдены кости из какого-то каменного века. Черт возьми, как она разглагольствовала о хенджах, захоронениях и возможности дойти пешком до Скандинавии! Сперва он принял это за шутку. Но, приехав на место, увидел, что она профессионал. Он восхищался тем, как медленно и старательно она действовала, записывала, фотографировала, внимательно осматривала находки. Вот так следует выполнять и полицейскую работу. Правда, полицейского из нее бы не вышло. Хотя бы из-за чрезмерной полноты. Что сказала бы Мишель о женщине, запыхавшейся после пятиминутной ходьбы? Просто в ужас пришла бы. Только вряд ли можно представить себе ситуацию, в которой Мишель познакомилась бы с доктором Рут Гэллоуэй. Судя по ее прическе, эта дама вряд не жалует парикмахерские-салоны.