Мертвые канарейки не поют - Антон Леонтьев

Какие у нее планы? Броситься этому красавцу с изумрудными глазами на шею и…

Рита со стыдом подумала о том, что она все еще девственница. Наверняка Эльвира вытворяла с ним в постели такое, о чем Рита не имеет ни малейшего представления, а если бы и имела, то умерла бы от стыда.

Но ведь Гоша сам сказал, что он не такой. И она поверила ему. Да, он не такой, не как его дружки, которые в открытую обсуждают, кого бы «завалить», «разложить», «прожарить».

Гоша был другой – ее Гоша.

– Никаких! – выпалила Рита, слишком поздно поняв, что надо было, вероятно, потянуть, подумать, сделать вид, что у нее планов громадье, ее зовут друзья на дачу, у них семейное торжество, у подружки день рождения…

– Ну и отлично, – заявил молодой человек. – Тогда я в среду часика в два дня за тобой заеду. У нас будет небольшой семейный сабантуй, а старик хочет совместить приятное с полезным и побеседовать с тобой о твоей курсовой, ну, и вообще о будущей твоей карьере. Тебе ведь в два подойдет? Ну, мне пора, смена бэбиситтера у Юрика ждет!

В последующие два дня Рита не находила себе места. Во вторник Гоши на занятиях не было, как, впрочем, и Эльвиры, что было понятно – и в аудиториях, и в столовой, и в коридорах то и дело звучало словосочетание «задница гамадрила», за которым неизменно следовал взрыв смеха.

Но самым ужасным было то, что несколько фрейлин из свиты Эльвиры, уже, видимо, прознавших об охлаждении к ней со стороны Гоши Барковского, вдруг начали увиваться вокруг Риты и навязываться к ней в подружки. Девушка пыталась спасаться от них бегством, однако ее новая свита преследовала ее буквально по пятам, распевая осанну ее чудным рыжим волосам, ее интеллекту и вкусу Гоши, который положил на нее глаз.

Внимание этих предательниц, еще день назад ни в грош ее не ставивших и вращавшихся, словно спутники, вокруг звезды по имени Эльвира, было Рите противно, и она сбежала от этих особ: попросила их после занятий подождать у центрального входа, пока она «припудрит носик», и ретировалась через боковой выход.

Домой Рита вернулась, когда уже стемнело, потому что долго бродила по парку, разгребая ногами опавшие листья и думая о том, что жизнь – необъяснимая штука, в которой нет постоянства.

Родители были удивлены и даже озадачены, узнав, что их дочь, такая домашняя, отличница и зубрилка, вдруг собралась к кому-то на дачу. Отец нахмурил брови, мама скептически склонила голову, так, что в ушах качнулись тяжелые золотые сережки с топазами, старая семейная реликвия.

Однако, когда Рита поведала им, что это будет «семейный сабантуй» на даче известного адвоката Барковского, имя которого родителям было известно, совмещенный с обсуждением Ритиной курсовой и ее дальнейших карьерных перспектив, они сменили гнев на милость. Отец даже изрек:

– Ну, что же, я всегда верил, что тебя заметят, ребенок! Барковский – толковый мужик. И один из самых богатых в городе…

Мама же добавила:

– Ну, говорят про него всякое, я от одного пациента слышала, что он с бандитами якшается, со всеми этими «ворами в законе»…

– Мама! – рассердилась Рита. – Я вот стану адвокатом и тоже буду якшаться с «ворами в законе», более того, не исключено, что и с насильниками, убийцами и, кто его знает, даже с серийными маньяками. Потому что в этом и будет состоять моя трудовая деятельность.

Отец поддакнул:

– Ну, маньяков, тем более серийных, у нас в городе, слава Господу, нет, и вряд ли они появятся.

И затем, обращаясь к маме:

– У тебя у самой на приеме немало уголовников перебывало, так ты что же, отказалась бы их лечить на том основании, что они такие плохие и срок мотали?

Мама не сдавалась:

– И этот Барковский, говорят, еще тот кобель… И жена у него умерла при каких-то неясных обстоятельствах…

– Мамочка, – не выдержала Рита, - мне не ехать? Остаться дома, жить в своей комнате до пенсии и не общаться с молодыми людьми? Если уж на то пошло – да, мне очень нравится Гоша Барковский. И я ему, к вашему сведению, тоже. Вот если бы я за него замуж собралась, и Барковский-старший, этот, как ты говоришь, кобель, согласился бы стать твоим сватом, ты что, точно так же меня отговаривала бы?

Отец одобрительно рассмеялся и, приобняв жену, заявил:

– Думаю, ребенок, что твоя матушка прыгала бы от восторга, породнись мы с Барковскими. Так что не забивай себе голову всяческими пустяками.

А потом, подмигнув дочери, произнес заговорщическим тоном:

– А что, есть шансы, что этот смазливый Гоша станет нашим зятем?

Рита решительно не знала, как ей нарядиться. По сути, у нее и не было ничего такого, что она могла бы надеть на «семейный сабантуй». Точнее, было, конечно, однако на свой собственный семейный сабантуй, на котором присутствовали бы две ее тетки, три кузины и малолетний кузен, а также брат покойной бабушки и сестра покойного дедушки.

Однако речь шла о семейном сабантуе Барковских. И во что облачаться для оного, Рита не имела ни малейшего понятия.

Поэтому она созвонилась с одной из двоюродных сестер, которая была на несколько лет старше и даже уже состояла в разводе после кратковременного неудачного брака, и получила от нее консультации в плане моды и стиля. А утром в среду, праздничный день, смоталась к ней на Красногвардейскую, то есть почти через весь город, чтобы забрать две пары джинсов, облегающее трикотажное платье, а также элегантные лодочки и дерзкие туфли на высоченных, в стиле Эльвиры, каблуках.

Двоюродная сестра была пониже и покрупнее Риты, так что джинсы как вариант пришлось отмести. Зато трикотажное платье кузине уже не подходило, а вот на Рите сидело, как будто для нее было сшито.

Цвет – темно-зеленый, с золотой искоркой – удачно гармонировал с каскадом рыжих волос, которые Рита решила не укладывать, а лишь закрепить при помощи оставшегося от бабушки красивого антикварного обруча. Туфли-эльвирки, как их окрестила для себя Рита, она так и оставила лежать в коробке, ведь и брать не хотела, но кузина настояла. А вот лодочки ей прекрасно подошли, благо, размер ноги у них с сестрой был практически одинаковый.

Оглядев себя в зеркало, Рита осталась довольна. Мама же, вздохнув, отправилась в гостиную и вернулась с янтарным кулоном на золотой цепочке, подаренным дедушкой бабушке в день их свадьбы.

Повесив его на шею, Рита поцеловала маму, и в этот момент раздался звонок в дверь.

Гоша был само очарование – за те несколько минут, которые он провел у них в коридоре наитщательнейше прибранной по такому случаю квартиры, он впечатлил отца и очаровал маму.

Последней он на прощание поцеловал руку, чем окончательно завоевал ее сердце. Когда молодой человек уже вышел в общий коридор, Рита увидела, как отец поднял вверх большой палец, а мама ободряюще ей улыбнулась.