Мистер Селфридж - Линди Вудхед

У отца Лумиса был небольшой банк в Джексоне, и, закончив школу в четырнадцать лет, Гарри устроился туда младшим бухгалтером за двадцать долларов в месяц. Суровый начальник по имени мистер Поттер научил его безукоризненно вести учет, как Гарри позднее вспоминал в письме к Лумису: «Он не особенно вдохновлял или поощрял, но так вдалбливал свои уроки, что они запоминались на всю жизнь». Привычка записывать цифры так и осталась у Гарри, и его списки представляют собой увлекательное чтение. Так, в одном из личных журналов от 1921 года с серебряным зажимом, на плотной кремовой бумаге, он идеальным почерком зафиксировал, что 3 июня проиграл в покер тысячу сто девяносто восемь фунтов, отдал «пять с половиной тысяч фунтов достопочтенной Анджеле Мэннерс» (вероятно, благотворительной организации), а в июле – непостижимо для владельца собственного универмага – потратил четыреста семьдесят шесть фунтов семнадцать шиллингов и шесть пенсов в магазине Ирландской бельевой компании в Берлингтонском пассаже.

Говорят, приблизительно в это время Гарри готовился к вступительным экзаменам в Военно-морскую академию Аннаполиса, штат Мэриленд, но провалил тесты по физподготовке из-за невысокого роста. Гарри всегда беспокоился из-за своего роста – он едва дотягивал до ста семидесяти сантиметров и носил подъемные стельки в сшитых на заказ ботинках, чтобы казаться на пару сантиметров выше, – но само по себе это обстоятельство не помешало бы ему поступить во флот, так как от кандидатов требовалось быть ростом «не ниже ста пятидесяти сантиметров». Вероятней всего, причиной отказа стало плохое зрение. Известно, что он был невероятно близорук и вынужден был надевать очки, когда читал и писал – сперва пенсне в металлической оправе, поз-же – очки в золотой. У него были сияющие, ясные голубые глаза, и он имел привычку пристально всматриваться в собеседника, что смущало тех, кто не знал, что он просто едва может их разглядеть.

Вскоре Гарри уволился из банка и устроился бухгалтером на местную мебельную фабрику «Гилберт, Рансом и Напп». К сожалению, предприятие было на последнем издыхании и спустя несколько месяцев обанкротилось. Безработица была для него немыслима, так что он нашел себе службу страхового агента в Биг-Рапидс, городка в нескольких сотнях миль от Джексона.

Где бы ни зародилось дальнейшее стремление Гарри Селфриджа превратить процесс покупки в соблазнительное переживание, это произошло однозначно не в Биг-Рапидс. Сельские развлечения никогда его не прельщали, а в Биг-Рапидс тех лет заняться в свободное время можно было только охотой или рыбалкой. К спиртному он тоже был равнодушен. Что его занимало, так это карточная игра – особенно покер, – и скорее всего навыки он отточил именно в Биг-Рапидс. Говорят, в какой-то момент скука заставила его заняться юриспруденцией – он прошел дистанционный курс по переписке, но, как позднее признавал сам, потерпел в этом «совершенное фиаско». Одна его привычка, однако, оставалась неизменной. В конторе он всегда появлялся безупречно одетым. Годы спустя, когда Селфридж стал знаменитостью и американская пресса выпускала его биографию по частям, один его старый знакомый из Биг-Рапидс вспоминал: «Гарри всегда выглядел так, будто его только что достали из шляпной коробки».

Гарри Селфридж вернулся в Джексон в конце 1876 года с пятьюстами долларами, которые «откладывал с получек» (учитывая его страсть к покеру, куда вероятнее, что это были его выигрыши). Там он переходил с одной скучной должности на другую, и высшей точкой этого пути оказалась бакалейная лавка, куда он устроился через полтора года. К тому времени ему исполнилось двадцать два, он отчаянно хотел двигаться дальше. Но как – и куда? Спасение пришло в лице его бывшего нанимателя, Леонарда Филда, который согласился написать рекомендательное письмо Маршаллу Филду в Чикаго. Маршалл был старшим партнером в «Филд, Лейтер и Ко», одном из крупнейших и самых успешных магазинов города. Юный Гарри впоследствии помог сделать его одним из самых известных магазинов Америки.

Селфридж рассказывал, что его собеседование с мистером Филдом продлилось всего несколько минут и что наниматель был «так холоден, что в дрожь бросало». Они обсудили условия, и Гарри утверждал, что согласился на недельное жалованье в десять долларов за обязанности кладовщика в подвале, в отделе оптовых продаж, но зарплата на низшей ступени лестницы, по которой он твердо решил вскарабкаться, несомненно, была ниже.

Описанный в разнообразных источниках как человек «тихий и полный достоинства», такой скупой на слова, что его называли «молчаливый Марш», Филд все свое время уделял работе. Как этот непримечательный человек смог добиться такого успеха в продажах, где не обойтись без умения общаться и вдохновлять, остается загадкой. Филду неинтересны были «фривольные методы», его манера вести дела не отличалась от его образа жизни. Сухой, серьезный и строгий, хотя и всегда вежливый, он был полной противоположностью Гарри Селфриджу. Они дополняли друг друга, но, пусть Селфридж и проработал на Филда более четверти века, друзьями они так и не стали.

Назвать Маршалла Филда «успешным» значит сильно приуменьшить действительность. К 1900 году его официальный доход составлял сорок миллионов долларов (почти восемьсот миллионов по нынешнему курсу), а после его смерти в 1906 году наследникам осталось имущество на общую сумму сто восемнадцать миллионов (сегодня эта сумма составляла бы более двух миллиардов). Значительную часть этого состояния принесла недвижимость и раннее вложение в акции железнодорожных компаний. Также он был одним из первых и важнейших инвесторов в компанию Пульмана и поддержал революционную идею Джорджа Пульмана привнести в путешествие на поезде комфорт и роскошь. Учитывая, что тогда путь только из Чикаго в Нью-Йорк занимал двадцать часов, неудивительно, что элитный вагон-бистро Пульмана, названный «Дельмонико» в честь шикарного нью-йоркского ресторана, пользовался таким успехом. Лишь обеспеченные люди могли путешествовать в вагонах Пульмана, а настоящие богачи выкупали и обустраивали под себя личные вагоны – аналог частных самолетов, – устанавливая там мраморные ванны, огромные, обитые бархатом диваны, слушая в них органную музыку и – верх роскоши – путешествуя с английским дворецким, дабы гарантированно получить лучшее обслуживание.

Краеугольным камнем состояния Филда, однако, были доходы от торговли. Возвышавшийся над Стейт-стрит магазин был Меккой для жителей Чикаго, но, несмотря на успех «великого магазина» в начале XIX века, основой богатства Филда стала оптовая торговля, благодаря которой жители маленьких городков Среднего Запада получали необходимые товары – от тканей для платьев до ковров, от пелерин до солнечных зонтиков.

Маршалл Филд вырос в городке Конвей, штат Массачусетс, в семье фермера, все члены которой трудились в поле. Так как ни он, ни его старший брат Джозеф не испытывали тяги к сельскому хозяйству, оба выбрали единственный путь, ведущий из деревни, – работу продавца в галантерейной лавке. Первую должность Маршалл получил в Питтсфилде, штат Массачусетс, но в 1856 году отправился на запад, в Чикаго, к своему брату Джозефу – хотя едва ли аккуратный и чистоплотный прихожанин двадцати одного года представлял себе, что его ожидало в этом городе. Повсюду в отстроенных из темного дерева кварталах, тянущихся вдоль озера Мичиган, ему встречались напоминания о том, что Чикаго был последним рубежом перед Диким Западом. Основное воспоминание об этом месте – грязь, просачивающаяся на деревянный настил тротуаров, налипающая на колеса фургонов и на подолы нарядов дам. Впрочем, настоящих дам в Чикаго было немного. Когда местные мужчины задумывались о женитьбе, они «устремлялись на восток» и, подыскав себе подходящую невесту, возвращались в Чикаго и давали в местные газеты объявление с адресом своего нового семейного гнездышка. Предприимчивые портные были в числе первых визитеров. Изучив наряды невесты, портной отправлялся по домам клиентов, передавая от нее приветы и делясь новообретенными знаниями о «последних модных тенденциях востока».