Как перевоспитать вампира за 30 дней - София Новен

Сколько девчонок за ним бегало… Аська особенно. — Нам бы завхоза нормального! А то Гоголь-Моголь как обычно слег, и никакого тебе ремонта! А инвентаря уж подавно!

— Что, пятый раз за месяц к великому предку решил отчалить? — удивилась я. Этот товарищ стал профнепригодным, вот только замена ему все не находилась. А в моменты, когда ее искали, Гоголь неожиданно оживал и продолжал работу как ни в чем не бывало.

— Да вот уж со вчера лежит, не дышит, — пожал плечами Грицко.

— Пятак ставлю, что вновь оживет! — заявила Ася, вмиг оказавшись около красавчика.

Да куда денется? Летаргический сон наш завхоз практиковал успешно, только в последнее время зачастил… Вот и проблем навалилось пруд пруди! Свободной минутки не было — приходилось с занятий бегать на поле или в лес, на болота. Хотя погодка шептала, да и в крови бурлила молодость, требуя ощущений куда острее, чем от случайно задетых грабель. Потоп и пожар в счет не входили — это мы всем селением устраняли… пока Василь Гоголь-Моголь преспокойно дрых.

Со стороны деревни послышался быстрый топот ног по траве.

— Слушайте, там тако-о-ое! — запищал знакомый голос.

Мы одновременно подскочили, забыв про корзины. Меж деревьев появилась Злата, сплетница номер один. Вечно вся запыхавшаяся и перепуганная.

— Гоголя нашего поднимают! Весь дом ходуном ходит! Так еще и лекарь заикнулся, что пан ему наконец замену нашел! Уже едет! Из самой столицы, представьте!

Я насторожилась. Это еще что такое? Столичная зазноба в наши-то дебри? Ей здесь не место — и дня не протянет!

Подол юбки был уже черного цвета. К рейтузам под ней что только ни цеплялось! А что-то особенно колючее, попавшее на мягкое место, вообще пробудило во мне сверхъестественную скорость. Неслась так, что пятки горели!

Где-то сзади хлюпала по грязи и троица: Ася — за копеечкой, Грицко с воплем «Не верю!» — за правдой, а Злата — за очередной добавкой новостей. Авось повезет!

Выскочив на тропку, сразу заметила столпотворение на пригорке. Дом действительно ходил ходуном — от народа, сбегающегося с других хаток и штурмующего его стены. Воздух наполнил гомон. Все пытались перекричать друг друга:

— Птичник после грозы затопило!

— Склад сена горел! Скотине корма не хватит!

— Почему мы получили три лопаты вместо тридцати?! Чем теперь картошку копать?!

— Да какая картошка?! У нас что вообще на полях растет?!

— Чем удобряли, то и растет! — высунулась с грелкой на голове спящая красавица. Бледный, еще и в белой сорочке — как призрак, ей богу!

— Накось, получи! — Отправился из толпы в полет сапог.

Но Гоголь-Моголь пригнулся, и каблук впечатался в лоб Захару — единственному лекарю и по совместительству нашему преподавателю целительства.

— Да когда ж ты нас оставишь, скотиняка такая! — рванула к окну Маруська — та еще бой-баба. Странно, что без скалки — с ней она не расставалась с утра до ночи.

Толпа увеличивалась, бунтуя. Кого-то приходилось отпихивать, кто-то отпрыгивал сам, видимо, принимая меня за складского сторожа — черта. Чеботы мои, облепленные грязью, и правда походили на копытца, рыжие волосы спутались — что в них только не позастревало! Еще и впившаяся колючка заставляла время от времени подпрыгивать!

— Захар! — забарабанила я по двери. — Откройте!

Послышался тихий скрип, и я стрелой влетела в сени. За мной уже потянулась жаждущая мести рука, но лекарь вытолкнул незваного гостя во двор и сам стал удерживать дверь.

— Чего тебе? — бросил недовольно, пыхтя.

Вскинув руку, запечатала магией дверь.

— Поговаривают, завхозу замену нашли. Из столицы, — скосила взгляд на виновника торжества. Маруська уже одной левой вытряхивала из него объяснения, перевесившись через подоконник.

— Не совсем так… — замялся Захар. — Скорее помощника. Пана Василя так просто не выдворить — сами понимаете, кто его дядя… был.

— А что, у нас своих помощников не хватает? — фыркнула я, сложив руки на груди.

— Да кого ж? — усмехнулся Захар в седые усы.

— Вон, Маруська! Сколько растений спасла! В академию нам метлы постоянно выбивает, учебники!

— За мужиком своим пусть сначала уследит! А то бегает по деревне навеселе, кур распугивает! У нас так и все остальное селение сопьется!

— Между прочим, я тоже много делаю! — взъелась я. — Чертополох от злыдней заговариваю, с захворавшими животными вам помогаю…

— Адептка Беленькая, — зафамильярничал вредный мужик, — не говорите ерунды! Вы — ведьма!

— И что? — нахмурилась я. — Как будто одна во всем селении! Со мной еще целая академия!

— А то, что у господаря нашего, пана Корнея, личная их непереносимость! Никогда он не отдаст земли свои в руки какой-то ведьме! — с пренебрежением заявил Захар.

— Ах так? — В ладони уже увеличивался красный шар. — Тогда посмотрим, какие порядки ваш столичный щегол в деревне наведет! Если она к тому времени еще не развалится!

Шар полетел прямиком в дверь. Задвижка отъехала, и в сени повалили все кто ни попадя.

— Да его сам пан Корней нашел! Свой человек! Науками владеет, прекрасный растениевод! Кого надо — угомонит, что надо — посадит и восстановит! — с пеной у рта доказывал Захар, уносимый толпой.

— Еще вопрос, кого и на что он посадит! — не удержалась от колкости я и хлопнула дверью. — Знаем мы этих молодцев заезжих…

История одна вспомнилась… Тьфу! Ну, ничего, он еще у нас попляшет со своими столичными порядками! Видимо, растениевод он столь «прекрасный», что его аж за пятьсот верст от столицы засылают.

Так сказать, в благодарность!

Глава 5. Провинциальные прелести

Готи

Карету раскачивало во все стороны, подбрасывало и швыряло, будто мы попали в шторм. В попытках сомкнуть глаза я несколько раз впечатался лбом в стекло. Несколько суток колеса то грохотали по камню, то подпрыгивали на кочках. Теперь же они увязли в грязи — дождь размыл доселе никем не обкатанные тропы.

Дикими здесь были и леса. Ночью в глубине что-то голодно завывало, заставляя меня трястись в такт карете. Но на этот случай под рукой был припасен Тильбо.

Мы ползли, как улитка. Стефан и вовсе боялся, что застрянем. А застревать в таких местах — гиблое дело. Удручающий пейзаж не спасали даже живописные склоны. Убитые домишки, у которых выяснял отношения местный «цвет», скот, выгуливаемый вдоль дороги и делающий ее еще «прекраснее»… «Волшебные» ароматы так и пробивались сквозь щели, устраняя не только насморк, но и желание покидать карету.

— Ах, какая природа! — мечтательно заявил Тильбо. — Господин, вам плохо?

Побледневший хуже предков, я подавил очередной приступ тошноты.

— Хорошо мне станет, только когда мы отсюда уедем.

Завидев экипаж, прохожие с изумлением оборачивались, а маленькие оборванцы свистели, пуская