Сулейман. Султан Востока - Гарольд Лэмб

Он уже успел дать необходимый совет новому султану, потому что успел заметить его готовность прислушиваться к советам. Первое дело, как и первая музыкальная нота, очень важно. Визирь намекнул, что оно должно стать актом милосердия. Некоторое время назад без всякой причины была брошена в тюрьму группа египетских торговцев, только потому, что они прогневали Селима…

Сулейман тут же приказал освободить их без денежного залога. Ему было приятно произносить слова такого приказа. Затем, наблюдая за стражей у ворот дворца, он вспомнил, что обещал вручить в свое время янычарам подарки, и решил сделать это побыстрее. Окружение уже заметило, что Сулейман долго и молчаливо вынашивал решения, но действовал быстро, как будто импровизировал. Янычары из его собственной охраны получили те же суммы денег, что выдавал Селим, не больше и не меньше. Однако им подарили определенные суммы и другие сановники, таким образом выплаты им увеличились.

По лицам охранников Сулейман не мог определить, довольны они подарками или разочарованы. Атлеты в голубой форме неподвижно стояли на своих постах. Только зрачки их глаз двигались под серыми шапками дервишей. Это были личные охранники султана, обязанные следовать за ним, куда бы он ни пошел, не жалея своих жизней. Однако сам Сулейман помнил, как янычары отвернулись от Баязида.

* * *

После заката, когда зажглись масляные лампы, Сулейман слушал молитвы. Он сидел в одиночестве на старинном ковре, застилавшем пол внутренней галереи мечети, над тысячами склонившихся в молитве голов. Маленькие огоньки масляных ламп не могли хорошо осветить помещение мечети, построенное еще его дедом.

Напротив Сулеймана за кафедрой стоял необычный проповедник, державший в одной руке ятаган, а в другой — Коран. Когда имам резко возвышал голос, с купола мечети над головой доносилось слабое эхо. Голос и эхо в унисон произносили:

— Да будет милостив Аллах, всемилостивейший и милосердный, к султану султанов, правителю правителей, тени Аллаха на земле, господину двух миров, господину Белого и Черного морей.., султану Сулейман-хану, сыну султана Селим-хана.

Итак, его имя было упомянуто в молитве. Теперь он был признанным султаном.

Еще до того, как умолкло эхо, его неподвижное тело пронзил импульс страха. Он один высоко вознесся над другими. Согласно своему титулу, стал главой янычар, среди которых не имел ни одного друга. Стал вождем народа, который был сформирован его предками, их разумом, волей и доблестью. Однако что представляет собой турецкий народ на самом деле, помимо того что сотни тысяч людей разного рода собрались на какое-то время в пределах большой территории земли, чтобы повиноваться его приказам?

Более того, Сулейман был назван главой ислама — тенью всемогущего Аллаха, о котором он знал меньше, чем проповедник, стоявший за кафедрой напротив него. Последний звук эха замер в воздухе. А ведь на самом деле он, Сулейман, не более чем сын Селим-хана…

Через несколько дней венецианцы во дворце Балио, расположенным за голубыми водами бухты Золотой Рог, ознакомились с донесениями своих шпионов, дали оценку и прогноз того, как может повлиять правление нового султана на европейские дела.

Бартоломео Контарини писал: «Ему не более двадцати пяти лет. Он высок и жилист, у него длинная шея, лицо худощаво и очень бледно. На лице — некое подобие усов. Он весьма обходителен. Имеется в виду, что он умный господин, учитывая его образованность. Люди разных сословий ждут от его правления блага».

Такого рода донесения были отправлены в обеспокоенную Синьору Венецию с первой же быстроходной галерой, вышедшей из бухты Золотой Рог.

Осенью 1520 года от Рождества Христова гонцы с мешками этих донесений поспешили в Рим. Молодой папа — Лев X, подлинное имя которого было Джованни де Медичи, вознес благодарность Богу за то, что турецкий террор приостановился, если не прекратился вовсе, потому что султан османских турок, который, подобно вспышке молнии, пронесся над Азией и вторгнулся в Европу, умер, не причинив ей больше вреда. Разве он не был фанатичным приверженцем пророка Мухаммеда?

Паоло Джовио, любимый толкователь Льва X, врач, увлекающийся анализом международных событий, заметил в том же духе: «Папа Лев, узнав о смерти Селима, дал указание провести молебны во всех соборах Рима и чтобы верующие приходили туда молиться без обуви».

Эти новости очень рассеянно, по своему обыкновению, слушал в Париже отпрыск Дома Валуа Франциск I. Париж от Константинополя отделяло огромное расстояние, а Франциска уже называли первым дворянином Европы.

По стечению обстоятельств, все эти престолонаследники Европы, переживавшей Ренессанс — эпоху новых идей и географических открытий, были очень молоды. В Аиксе, семейной усыпальнице Габсбургов, был коронован Карл V, император Священной Римской империи, лишивший Франциска надежд быть избранным на этот пост. Старый Якоб Фуггер, происходивший из селения Фуггеро в Тироле, способствовал избранию Карла на, совете князей, предоставив соответствующие суммы флоринов под залог серебряных рудников на острове Гуадалканал в Новом Свете. Кроме того, Карл получил одобрение, если не симпатии, свирепого Генриха VIII, короля Англии, первой женой которого была тетка Карла, Катерина Арагонская.

Именно в это время Карлу V досаждал упрямый монах Мартин Лютер, который написал вызывающий трактат под названием «О свободе христианина». Отпечатанный на новых печатных станках памфлет Лютера распространялся в германских городах, несмотря на то что он оспаривал духовную власть Льва X как главы старой католической церкви и светскую власть Карла V как главы Священной Римской империи, пережитка Древней Римской империи. В общем, Карлу было не до того, чтобы размышлять о заступлении на престол нового турецкого султана.

Когда Паоло Джовио сравнил различные донесения из Константинополя, он сделал следующий прогноз: «Все согласны с тем, что свирепому льву наследовал мягкий ягненок.., потому что Сулейман молод, не имеет опыта — и во всяком случае отличается спокойным нравом».

Этот прогноз оказался очень далеким от истины.

Семейная жизнь

Некоторые европейцы сообщали также домой, что султан привязан к семье. Вообще-то у них было мало фактов для такого вывода, но в данном случае они не ошиблись.

Через несколько дней после прибытия Сулеймана в Константинополь его слуги доставили туда и Гульбехар с младенцем сыном, тщательно скрывая их от посторонних глаз. Сделать это было не особенно трудно, поскольку турки привыкли путешествовать налегке. Гульбехар с сыном отправились в путь, захватив с собой лишь минимум одежды, которая хранилась в мешках, привязанных к седлам, и небольших коробках. А приготовленные для них покои во дворце были не больше, чем помещения в караван-сараях, где устраивались на ночлег путешественники.

Однако помещение для женщин во дворце было отделено от покоев султана коридором. Если Сулейман желал вступить на женскую половину, обычай обязывал его дать об этом знать до того, как он пересечет коридор и пройдет мимо стражи в свою опочивальню в женских покоях.