Вы дозвонились до Сэма - Дастин Тао

– Ещё нет…

В последнее время я толком ни с кем не разговаривала.

– Зайди, проверь, как он, если сможешь. Пусть знает, что ты в порядке. А то он уже несколько раз звонил.

– Я знаю…

– И учителя тоже.

Я стягиваю с крючка сумку.

– Не волнуйся, мам. Поговорю с ними завтра.

– То есть ты и в школу собираешься?

– Я должна, – отвечаю. – Если пропущу ещё неделю, то мне не выдадут аттестат.

И домашки у меня накопилось немало… нужно сосредоточиться на работе. Собраться. Что ещё мне остаётся? Мир не стоит на месте, и неважно, что с тобой происходит.

– Джули, не волнуйся ты об этом. Они понимают, что тебе нужно время. Вообще, – она выставляет вверх палец, – дай-ка я кое-кому звякну.

Она разворачивается и начинает искать телефон.

– Да где же эта штуковина…

Её мобильник лежит на кухонной стойке. Она протягивает к нему руку, и я тут же встаю у неё на пути.

– Мам, слушай, я в порядке.

– Но, Джули…

– Прошу тебя.

– Ты уверена?

– Клянусь, правда. Не надо никому звонить.

Не хочу, чтобы она обо мне беспокоилась. Я и сама смогу со всем этим справиться.

– Ну ладно, – вздыхает мама. – Как скажешь.

Она берёт моё лицо в свои ладони, проводит большими пальцами по щекам и пытается улыбнуться. Седина в её волосах блестит в свете солнца. Иногда я забываю, что когда-то она была блондинкой.

Мы молча смотрим друг на друга, а потом мама опускает взгляд.

– Так что в коробке?

Я надеялась, что она не спросит.

– Да ничего. Просто прибираюсь в комнате.

Она поднимает куртку и заглядывает внутрь. И тут же всё понимает.

– Ох, Джули… ты уверена?

– Да ничего в этом такого…

– Необязательно избавляться от всего. – Она копается в вещах. – То есть можно ведь просто убрать что-нибудь подальше и…

– Нет, – твёрдо отвечаю я. – Мне ничего отсюда не понадобится.

Мама прикрывает коробку джинсовой курткой, словно крышкой, и делает шаг назад.

– Хорошо. Не буду тебя отговаривать.

– Мне пора. Увидимся!

Выхожу из дома через гараж. Оставляю коробку с вещами Сэма у бордюра, недалеко от почтового ящика и мусорного контейнера: она звучно ударяется о землю, словно в ней полно костей и мелочи. Качающийся рукав куртки похож на руку привидения. Я поправляю футболку и направляюсь в сторону города – впервые за много дней меня греет солнце.

Через полквартала меня останавливает внезапная мысль: если я обернусь, то увижу у почтового ящика Сэма с курткой в руках, растерянно смотрящего на коробку с вещами? Какое у него будет лицо? Что он скажет?

Ветер гоняет по асфальту листья, и я перехожу дорогу и продолжаю идти вперёд, так и не оглянувшись.

В городе прохладно: Элленсбург расположился в тени Каскадов, и иногда с гор приходит холодный ветер. Большинство строений здесь из красного кирпича, своеобразная историческая ценность. А ещё – много простора.

В Элленсбурге никогда и ничего не происходит. Мы с родителями переехали сюда из Сиэтла три года назад, когда маме предложили работу в Центральном университете Вашингтона, но отец вскоре вернулся обратно на свою старую работу. И, кажется, ни о чём не сожалел. Как я могу его в этом винить? Она так и не нашёл себе места в этом сонном городе. Иногда я чувствую то же самое.

Мама иногда называет Элленсбург старым городком, который всё ещё ищет себя – даже в век, когда все стремятся перебраться в места побольше и помноголюднее. Мне не терпится уехать отсюда, но готова признать: есть в Элленсбурге своё очарование.

Скрещиваю руки на груди: центр города встречает меня признаками весны – цветочными корзинами на фонарях и рядами белых палаток для еженедельной ярмарки. Перехожу улицу, чтобы избежать толпы – не хватало ещё встретить кого-нибудь знакомого. Весной и летом в центре Элленсбурга особенно хорошо, но сейчас эти улицы лишь напоминают мне о нём.

Сэм дожидается меня с работы, мы перехватываем по фалафелю и идём в кино – на воскресный дешёвый сеанс, – а после бесцельно бродим по городу.

Мне и сейчас кажется: если обернусь, то Сэм будет ждать на углу. Сердце колотится как бешеное… но там никого нет, кроме женщины, которая потеряла свой телефон. Когда я прохожу мимо, она даже не поднимает взгляда.

С Микой Обаяши мы договорились встретиться в кофейне на другом конце города. В центре тоже полно кафешек, но я написала Мике, что не хочу натолкнуться на знакомых, и получила в ответ: «Я тоже».

Занимаю столик у окна: за соседним расположилась престарелая пара, уткнувшаяся в одно меню. Заказываю чёрный кофе без сахара. Вообще-то обычно я пью кофе со сливками, но недавно прочла где-то, что чёрный кофе тренирует вкус. Как вино.

Не успеваю я сделать и пары глотков, как над дверью звенит колокольчик и в кафе заходит Мика. На ней чёрный кардиган поверх тёмного платья, в котором я её раньше никогда не видела. Выглядит она лучше, чем я ожидала в силу обстоятельств. Мика находит меня взглядом, опускается на красный диванчик напротив, кладёт телефон и скидывает сумку под стол. Появляется официантка и наливает ещё одну чашечку кофе.

– И побольше сахара и молока, если можно, – просит Мика. – Пожалуйста.

– Конечно. – Официантка кивает и собирается уходить, но Мика её останавливает.

– Извините, а соевого молока не найдётся?

– Соевого? Нет.

– Оу. – Мика хмурится. – Тогда обычного, пожалуйста.

Официантка отворачивается, и Мика переводит взгляд на меня.

– Ты не ответила на мои сообщения. Я даже не знала, придёшь ли ты сюда.

– Прости. Я вообще в последнее время мало кому отвечаю.

Другой отговорки у меня нет. Да и телефон у меня обычно стоит на беззвучном. К тому же на этой неделе меня почти не было в Сети.

– Да я понимаю. – Мика хмурится ещё сильнее. – Просто подумала, что ты решила не приходить и меня не предупредила. Ты же знаешь, не люблю, когда так получается.

– Поэтому я и пришла пораньше.

Мы обмениваемся улыбками, и я делаю глоток. Мика накрывает мою свободную руку своей.

– Я скучала, – шепчет она, сжимая мои пальцы.

– И я по тебе тоже.

Сколько бы я ни убеждала себя, что мне нравится одиночество, я рада увидеть знакомое лицо. Рада встретиться с Микой.

Возвращается официантка с небольшим кувшином молока и несколькими пакетиками сахара. Мика высыпает три из них в свою чашку, а потом дотягивается до кувшинчика.