Профессор без штанов - Валерий Гусев

У задних ног медведя стояла небольшая клетка с единственным живым существом. Как мы потом узнали, это была маленькая ушастая степная лисичка смешной породы фенёк. Ее так и звали – Фенечка. Она взволнованно металась по клетке и грустно тявкала.

Но больше, чем всяких чучел, в кабинете великого ученого было разных фотографий. Разных, но одинаковых. Это были белые медведи. То – поодиночке на плывущей льдине. То – семейной группой. А чаще всего – рядом с профессором. Как бы два верных друга. В обнимку. Чаще всего это был такой снимок – профессор с трубкой в зубах, а медведь – со здоровенной рыбиной. Правда, почему-то на всех медвежьих мордах их черные носы были тоже закрашены белой краской. А вот зачем – это мы узнали позже.

Среди всех этих чучел и фотографий мы не сразу разглядели второе живое существо – самого профессора за его письменным столом, заваленным бумагами и книгами с закладками.

Но профессор был настоящий, не чучело. У него была бородка клинышком и очки, которые он то сдвигал на нос и смотрел поверх них, то задирал на лоб и смотрел из-под них. И при этом важно покашливал. Вот только росточком не очень был велик. Чуть побольше Алешки, но чуть поменьше меня.

– А где ваш руководитель, коллеги? – спросил профессор. – Хотелось бы и с ним познакомиться.

– Да вот он, – Алешка кивнул в мою сторону.

– Похвально, похвально, – профессор спустил очки на нос. – Такой юный… Где же ваша фотография?

Он задрал очки на лоб, взял снимки и, покашливая, стал их изучать.

– Типичный какаду. Очень редкий экземпляр. И очень дорогой. Он у вас разговаривает?

– Еще как! – сказал Алешка. – И копытами топает.

– Копытами? – Очки сами упали на нос, будто страшно изумились.

Алешка объяснил, рассказал про Крошкина.

– Бывает, бывает, – вздохнул профессор. – Такие вздорные соседи из-за нелюбви к животным заодно портят жизнь людям. – И без всякого перехода спросил: – Не хотите его продать?

– Крошкина? – будь у Алешки очки, они тоже от изумления упали бы на нос. – Кому он нужен? Его и даром-то не возьмут.

– Я попугая имел в виду, – уточнил профессор. – Очень эффектная птица.

Тут Алешка признался.

– Этой эффектной птицы у нас уже нет. Прошкина украли. И мы его разыскиваем.

– Ах, вот оно что! – Профессор как-то странно подскочил на своем стуле. Будто под ним кнопка завелась. – Бывает, бывает… И когда же украли? – вдруг спросил профессор, вовсю поиграв своими очками.

– Точно не помню, – ответил Алешка. – В четверг. Или в пятницу. А может, в январе.

Профессор странно взглянул на него поверх очков и промолчал.

Пауза затянулась, пора было прощаться. Мы теперь знали, что Прошкин – типичный какаду. И что, скорее всего, именно его мы и видели в этом странном зоопарке с грустными обитателями. Там, кстати, на его клетке так и было написано: «Попугай системы какаду, единственный экземпляр. Говорящий на двух языках. Цена – 1000 долларов».

Прошкин и правда знал еще один язык – английский. Но в очень ограниченном количестве – всего два слова: «Доброе утро». Эти слова он говорил своему другу Ростику…

Профессор подарил нам фотографию белого медведя с замазанным черным носом («Это главная тема моих научных трудов»), проводил нас до дверей, гоняя очки с носа на лоб и обратно, и опрометчиво пригласил навещать его в любое время – на свою шею, как вскоре выяснилось.

– Я вам виварий покажу. У нас есть очень редкие экземпляры мировой фауны. Заходите, коллеги.

– Зайдем, коллега, – пообещал Алешка. – Спасибо. – Но в голосе его я уловил нотку угрозы.

А профессор не уловил. А зря…

В зоопарке в Ясеневе Алешка сунул зубастому дядьке фотографии прямо под нос:

– Отдавайте нашего Прошкина.

– Ничего не знаю! – ответил тот. – Чего ты мне показываешь? У тебя какого звания попугай был? Какаду! А этот – совсем наоборот.

– Удакак? – буквально понял его Алешка. Или сделал такой вид.

– Никак! Иди к начальству! Пораспускали своих попугаев!

Начальство, этот самый Вертинар, тоже размещалось в вагончике. Там сидела полная дама и заполняла какие-то листки. А за перегородкой считал деньги сам Вертинар.

В общем, и у начальства мы ничего не добились. Правда, Вертинар разговаривал с нами очень вежливо.

– Друзья мои! Все попугаи одного вида похожи друг на друга. Я вам его верну, а завтра объявится еще один его владелец. И устроит скандал. Что прикажете делать?

Мы молча вышли из вагончика.

– Я знаю, что делать, – шепнул мне Алешка. – Раз они Прошкина украли, то и мы его украдем. Имеем право.

Мы еще раз подошли к вольере с попугаем. Прошкин сидел нахохлившись.

– Прошкин, – шепнул Алешка.

Попугай встрепенулся, поднял хохолок.

– Прошкин хороший, – сказал Алешка.

Попугай переступил по жердочке и… ответил:

– Пр-рошкин хороший! Рростик хор-роший! Кр-рошкин – др-рянь!

Мы переглянулись. Несомненно – это Ростика попугай. Единственный его друг. Кроме Алешки, конечно.

– Укр-р-радем! – сказал Алешка во весь голос.

Вообще-то мне эта затея не понравилась. Во– первых, не совсем честно. Во-вторых, опасно. В-третьих, трудно.

Алешка отмел все мои возражения одним махом:

– Во-первых, Дим, я и слушать тебя не хочу. Во-вторых, я все придумал. В-третьих, и без тебя обойдусь!

Ну уж нет! Я его одного на это дело не пущу. Без меня он не обойдется. Хотя я и сам не представляю, как украсть попугая. Никогда попугаев не крал. Воздушный шар мы с Алешкой угоняли, экскаватор тоже, поезд однажды украли – целый состав. Но вот попугаи… Как их крадут? Впрочем, не буду я этой проблемой загружаться – все равно Лешка что-нибудь придумает. Если уже не придумал. Сам же сказал: «Я все придумал. И без тебя обойдусь!»

– Дим, – спросил Алешка, – ты со своими девочками в классе дружишь? Они тебя уважают?

– Не знаю, – огрызнулся я, – не спрашивал. А тебе-то что?

На этот вопрос Алешка не ответил. А задумчиво продолжил, будто меня в комнате не было:

– Наверное, все-таки они его уважают… Серьезный человек. Добрый, отзывчивый… Не вредный… Кружком звериным командует… Значит, животных любит. И девочек не обижает. Так! – он шлепнул себя по коленкам и встал. – Идем в гости. На разведку.

– В гости или на разведку? – уточнил я.

– Как будто в гости. А на самом деле – на разведку. Будем игрушки собирать.

– Ка… какие игрушки? Зачем?