#Zолушка в постель - Анна Веммер

Их враждебность я ощущаю даже на расстоянии.

— Я сказал до вечера, — отрезает Игорь. — Можешь попробовать сбежать. Через лес не рекомендую, долго и холодно, а по дороге ездит патруль и я их предупредил. Так что давай-ка по-хорошему. Так всем будет проще. Все, располагайся. Про еду спроси у Крис.

С этими словами он уходит. С грохотом захлопывается дверь, а я… я стою посреди этого огромного дома, совершенно одна.

Не имея понятия, что делать дальше.

С горечью понимаю, что мужчина был прав: идти пешком до города — вариант не из лучших. Я не знаю дороги, а телефон даже если и покажет ее, все равно зарядка не продержится долго. Останусь посреди леса. Или в полиции… что еще больше разозлит этого психа-миллионера.

— Наро-о-од? — осторожно зову. — Может, покажете, куда идти?

Ответом мне становится тишина, и она же приносит с собой злость. Или даже ярость — я готова что-нибудь сломать, так сильно во мне кипит возмущение! Я должна их выручить, я — ключ к их наследству, но ощущаю себя какой-то золушкой во дворце у злобной мачехи.

Я совсем не думаю в этот момент о других условиях завещания. После бессонной ночи мне хочется лечь и закрыть глаза. Может, все окажется сном? Я очнусь в комнате на окраине, позавтракаю осточертевшей гречкой и поеду на работу: драить непрекращающуюся череду унитазов.

Думать, что все это странный сон — легко и приятно. Я решаюсь побродить по дому и первым делом направляюсь в ту комнату с панорамным окном. Это гостиная: половину стены занимает огромный плазменный телевизор. А под ним… я зачарованно смотрю на камин, где весело пляшут языки пламени. Он весь украшен причудливой резьбой, это великолепие завораживает. Вкупе с огромным окном камин кажется мне и впрямь атрибутом королевского дворца.

Здесь же стоит диван, на вид крайне удобный и мягкий. Несколько секунд я колеблюсь, но потом бросаю сумку на пол и сажусь. В конце концов, их проблемы, что я не знаю, куда можно присесть. И что никто не удосужился показать, где можно разуться.

Сил думать о произошедшем просто нет. От голода и недосыпа меня тошнит. Я лишь на секунду, крохотную частичку времени, закрываю глаза, чтобы справиться с головокружением, как проваливаюсь в темноту.

— Проснись! — Голос врывается в реальность и вытаскивает меня из сладкого глубокого сна. — Проснись, я сказал!

Я с трудом фокусирую взгляд и очень долго вспоминаю, где вообще нахожусь. Сначала сердце пропускает удар: неужели я уснула на работе?! Затем снова бьется, когда видит камин, окно… вот только за ним уже сумерки и весь лес освещен забавными круглыми фонарями.

Надо мной стоит Игорь Крестовский, мрачный, как сама Смерть. Он сложил руки на груди и явно недоволен.

— Какого черта ты здесь делаешь, да еще и с вещами? Я, кажется, велел тебе идти к себе.

— Во-первых, не велел, а просил, — нарочито долго зеваю и улыбаюсь. — Я же не ваша собственность. Во-вторых, к сожалению, в школе мне забыли выдать диплом телепата, так что определить, какая из комнат предназначена для моих вещей, я не смогла. Подайте в суд на министерство образования.

— Что ты имеешь в виду?

— Где уборная, не подскажете?

Он молча, взирая на меня, как удав на кролика перед обедом, показывает в сторону коридора, на неприметную дверь в углу. Мелькает глупая мысль, что в таком огромном доме на туалетах обязательно должны быть таблички. На самом деле эта провинциальность веселит даже саму меня. А вот Крестовского, похоже, раздражает. Можно представить, как он зол на отца за это завещание.

Я долго умываюсь и жалею, что не взяла с собой расческу. Из зеркала на меня смотрит изможденное и усталое лицо. Сон в положении сидя не пошел на пользу, а еще я с трудом поворачиваю голову. Должно быть, шею продуло.

Жалкое зрелище. Неудивительно, что Крестовский чуть ли не кривится, когда меня видит.

Когда я возвращаюсь, он холодно интересуется:

— Итак, поясни, по какой причине ты здесь разлеглась и почему ты не в своей комнате.

— Потому что я понятия не имею, где находится моя комната. Ваши родственники не пожелали мне ее показать, а бродить по дому, открывая наугад все двери, не имею никакого желания. Вдруг случайно наткнусь на пару семейных скелетов?

Я чувствую, что злюсь. Он похитил меня, силой привез сюда, собирается заставить тут жить, и еще недоволен, что я уснула в гостиной? Пусть скажет спасибо, что не поставила на уши весь интернет! Так и вижу заголовки: миллионер, похитивший сироту, заключен под стражу.

Наверное, на моем лице отражается все это, потому что Крестовский хмурится.

— Иди за мной. В следующий раз не показывайся лишний раз в гостиной. Я могу вернуться не один.

— Вы что, хотите сделать из меня Гарри Поттера? Поселить в каморке и скрывать от окружающих? А потом сдадите в какой-нибудь Хогвартс и всем будете говорить, что слегка прибабахнутая племяшка учится в школе для дебилов?

— Идея отличная. Правда, каморкой я бы эту комнату не назвал, но тебе виднее, наверняка в общаге для гастарбайтеров апартаменты роскошнее.

Я вхожу в комнату, на которую он показывает и лишаюсь дара речи.

Она большая. Нет, черт подери, она огромная! Куда больше люксов, которые я привыкла убирать. Визуально комната поделена на две части, разделенные встроенным стеллажем. В одной части находится огромная кровать с балдахином и даже маленьким пуфиком. Рядом с кроватью я вижу небольшой, но камин! Почти такой же, как в гостиной.

По другую сторону, напротив панорамного окна, высотой от пола до самого потолка, что-то типа гостиного уголка: книжный шкаф, два кресла с чайным столиком и телевизор. Я не вижу нигде шкафа для вещей и недоуменно осматриваюсь. Наконец замечаю две дверцы. Одна ведет в гардеробную — она оказывается как раз размером с ту комнату, что я снимала вскладчину. Вторая дверь от ванной, и такой шикарной ванной я еще не видела в своей жизни. Даже на снимках в журналах.

Дизайнер, проектировавший комнаты, явно обладал страстью к панорамным окнам, потому что в ванной оно тоже есть, прямо напротив большой джакузи. Против воли (мне очень хочется сохранить достоинство перед Крестовским) я восхищенно осматриваю все, от бронзовой фурнитуры до мягких белоснежных полотенец. Наверное, здорово лежать в такой ванне и смотреть на лес.

Но еще немного жутковато.

— А окно…

— С той стороны оно тонированное. Тебя никто не видит.

Я думаю, что все равно очень странно будет смотреть из ванной на прогуливающийся по дорожкам народ. Хотя, наверное, здесь мало кто гуляет. Дом не выглядит многолюдным.

— Правила этого дома просты, но если тебе сложно запомнить — записывай, — меж тем Крестовский по-хозяйски проходит и садится в кресло. — Если ты хочешь куда-то пойти, то должна предупредить меня. Если я говорю «нет», то это значит нет. Ты должна сообщать, во сколько вернешься и куда подать машину, чтобы тебя забрать. Отныне ты не будешь ездить на метро или общественном транспорте. Если хочешь кого-то пригласить, ты должна спросить, аналогично, получив отказ, не канючишь и не ноешь, а молча запоминаешь, что этот человек не переступит порог дома. Я не желаю здесь видеть никаких твоих подружек-нищебродок.