Отдаю тебе душу - Галина Джулай

Когда мама узнала, что я совсем не хожу в школу, пригрозила, что меня к нему больше не пустит. Поэтому я стала ходить в школу, а потом сразу шла к Саве. Делала там уроки, читала вслух устные предметы.

И я не плакала. Никогда не плакала. А ещё я верила, что Сава скоро придет в себя.

На календаре март. За окном всё ещё не хотела уступать свои права зима. Было темно, холодно и сыро. И на душе моей было так же. Сыро и уныло.

Шестого марта. Я как всегда пришла после школы в больницу. Сдала вещи в гардероб, одела бахилы и белую накидку, что сделала для меня мама, и пошла в отделение, где под аппаратами лежал мой лучший друг.

Я вошла в отделение и направилась в палату, и тут меня останавливает медсестра.

- Машенька, тебе не нужно больше сюда приходить. - надежда расцвела яркими лучами, отогревая всё внутри.

- Его перевели? Он очнулся? - за последние месяцы я впервые улыбнулась. Молодая медсестра, кажется, её звали Катя, опустила глаза и тихо сказала:

- Нет, Машенька, его больше нет.

- Что за ерунду вы говорите? Нет? Где нет? Его в палате нет? - я стала злиться и нервничать. Понимать её слова я не хотела. - А где он? Скажите, куда мне идти.

- Машенька, я позвонил твоей маме, она сейчас придёт.- я обернулась к говорившему. Это был Сергей Михайлович, врач, с которым мама договаривалась, чтобы меня пускали к Саве. - Сава умер сегодня ночью.

А потом темнота. Я потеряла сознание. Когда открыла глаза, мама сидела рядом и старательно прятала слёзы.

Савы больше нет. Его больше нет.

В школе все знали, как мы с ним дружили, поэтому не лезли. Выражали своё сочувствие скупым "держись" или дебильным "ему там хорошо", или еще лучше "всё будет хорошо, обязательно". Или вот еще фраза - "всё пройдёт".

Правда, в моём случае это сбылось. Всё прошло. Точнее, всё ушло. Ненависть, злость, грусть, обида, радость, удовольствие, интерес, любопытство, надежда... Все те чувства, что раздирали меня, по очереди ушли. И те, что я испытывала, когда-то, в какой-то прошлой моей жизни – тоже. Осталась пустота, и вина... Ведь под колеса той машины должна была попасть я.

Учителя не трогали, учусь и учусь. Родители иногда спрашивали -- всё ли хорошо. Но как ответить? Я здорова – да. В школе всё нормально – да. Вроде жаловаться не на что. Я и не жаловалась.

Со временем мой гардероб превратился в черно-белую гамму. Он такой и теперь. Я слышала или читала, что есть такая болезнь глаз, когда человек видит все черно-белым. Я же упорно делала свой мир таким сама.

Дашка и Сашка хотели что-то изменить, но не смогли. Потому что я не могу... Не могу, одеть красный или желтый. Нет, меня окружает всё те же серость и холод, как и тогда, когда я ходила в реанимацию к Саве, и видела через окно его палаты серое небо, а вокруг были белые стены. Я застряла там. Со временем, я научилась подстраиваться под окружающий мир, зеркалить эмоции при необходимости... Но мне, кажется, я все еще там...

В старших классах я смотрела на своих ровесниц, они смеялись, то ругались из-за парней, то наперебой рассказывали о своих похождениях. В них было столько эмоций, они были такими живыми.

Я решила, что мне тоже нужно выходить из своей скорлупы. Честно, мне очень хотелось почувствовать себя живой. Я иногда ходила на крышу нашей девятиэтажки, и становилась на самый край. У меня не было мысли уйти из жизни, но только так я понимала, что ещё могу что-то чувствовать. Там, на краю крыши, моё сердце начинало биться в грудной клетке с сумасшедшей скоростью. Давая о себе знать, сообщая, что оно живое.

Как-то в раздевалке на физкультуре, Таня, главная звезда нашего класса, завела разговор о парнях. Темой уже не первый раз был какой-то Паша из одиннадцатого "В". Какой он классный, какой красивый, и ещё куча всяких эпитетов со всех сторон полетело в его сторону.

Я решила узнать, что это за парень такой, что все девчонки чуть ли не кипятком от него писают. Поэтому попросила мне его показать.

Таня посмотрела на меня, как на что-то инородное, то что в мире не существует. Но, в каком-то смысле, она была права. Я ведь единственная не замечала ничего и никого вокруг, делая всё на автомате.

- Ой, Ворона, а тебе зачем? - ехидно спросила она.

Ворона – это я. Получила прозвище за то, что ношу только чёрное, да и сама брюнетка с черными глазами. (Небось какая-нибудь моя прабабка с цыганом нагрешила, а на мне все это отразилось.) Нет, я конечно могу белую блузку одеть на праздник. Ну, типа первого сентября или на линейку в конце года. Но так да, все мои вещи чёрные.

Пожимаю в ответ плечами, я сама не знаю зачем мне это нужно.

- Просто интересно, - отвечаю однокласснице.

На следующий день в столовой ко мне подсела Танька.

- Вон там, за столиком у окна в байке с красным капюшоном, - проговорила она, не сводя взгляда с того, кого описывала. Масленого такого, мечтательного взгляда. Еще бы облизнулась для полной картины.

Я посмотрела на объект её желания. Высокий, худощавый с копной непослушных каштановых волос, торчащих в творческом беспорядке. Красивый парень. Я же не совсем отмороженная, чтобы это не заметить.

- Ну что, Ворона, сейчас тоже на него будешь слюни пускать? Не надейся, - с грустью говорит она, - ему девчонки постарше нравятся.

- Бред, - фыркнула я, - просто было любопытно узнать, из-за кого твои трусы мокрые.

- Фу, - скривилась Танька, и ушла от меня.

Мой взгляд снова перешел на компанию парней, что, развалившись на не очень устойчивых стульях, сидели за столиком и над чем-то громко смеялись.

Осмотрела столовую. Половина, нет, большая часть девчонок пялилась на их компанию. В которой Паша, явно выделялся.

Маша

Я устала искать для себя то, что заставляет ускорить бег моего сердца, чтоб ощутить себя живой. Со временем всё притуплялось, и требовало больше адреналина. Спасали по-прежнему только крыши.

Я решилась попробовать поискать эмоций в другом месте. А именно, переспать с парнем.

После Нового года эта тема, особенно в раздевалке, поднималась очень часто. Девчонки, то делись впечатлениями от первого раза, то выбирали, с кем бы они хотели это сделать.

Они, прям, горели этой идеей.

И я решила попробовать. Выбор пал на того самого Пашу, которого в начале года мне показала Танька. Всё просто, других я не замечала. А девчонки говорили, что он хорош. Что именно они имели в виду, не уточняла. Но имея маму гинеколога, о сексе я знала довольно давно и много.

Март я ненавижу. Особенно, когда все начинают суетиться по поводу 8 марта. Может именно это и подтолкнуло меня на то, чтобы подойти к Паше. Чтобы не испытывать это чувство безысходности и одиночества, что в марте накатывало с новой силой.