Защитники Подлунного мира: Эпик - Анастасия Дятлова

Колёса поезда стучали о рельсы, я посапывал на нижней полке рядом с Аней, а она с кем-то говорила по телефону:

— Врач сказал, что Эпик может не пережить новогоднюю ночь из-за салютов. Нам действительно нужно было уехать, — она прислушалась к тому, что говорили на другом конце, а потом сказала, — Через пять дней увидимся и поблагодаришь лично.

Путешествие было долгим, но совсем не утомительным. На станциях Аня выводила меня погулять, а в купе играла в перетяжки. Завтрак и ужин были по расписанию, как и приём таблеток. По мере того, как поезд отдалялся от нашего дома, я чувствовал себя всё лучше. Удивительно, но за эти пять дней тьма не совершила ни одного нападения. Аня так радовалась этому! Она говорила, что, видимо, Дед Мороз существует, раз он авансом исполнил её самое заветное желание, чтобы я выздоровел.

После поезда была электричка, потом автобус и, наконец, мы пересели в машину к незнакомцу, который погладил меня за ушком, а потом улыбался, заглядывая Ане в глаза. Он привёз нас в очень странное место. Никаких огней, сверкающих ветрин и гирлянд в окнах. Только несколько деревянных домишек, из печных труб которых валит серый дым, в окружении заснеженного леса. Я выпрыгнул из машины и втянул воздух носом. Мой острый нюх сразу же уловил запах зверя: ни собаки, ни кошки, ни голубя. Кого-то очень большого, сильного, грозного…

Аня взяла меня на поводок и вслед за мужчиной пошла к одному из деревянных домишек. Там нас встретила женщина с седыми волосами и очень странными глазами, никогда прежде я не видел глаза такой формы. Аня вместе с хозяйкой стала суетиться, мужчина ей помогал, а мне постелили шубу из овчины у печи, и я завалился спать.

К ужину я проснулся и подслушал любопытный разговор:

— Спасибо тебе за Вовку. Никакой он не маньяк. Ты поверила и вернула его мне, — говорила хозяйка избы.

— Тётя Алтаана, да я ничего же не сделала. Просто собрала те доказательства, которые следователи проглядели. Он оправдан, а компетентные органы пусть теперь с таким же усердием ищут настоящего серийного убийцу, — ответила моя Аня.

— Ох, деточка, ничего-то ты и не поняла. Ты не просто его от тюрьмы спасла, ты разделила с ним проклятье. Точнее, не ты, а пёс твой, — седая женщина со странными глазами кивнула на меня.

Я ошалело следил за разговором, а Аня распахнула глаза от удивления.

— Мы в Якутии верим, что живём в среднем мире, в верхнем — обитают боги и добрые духи, а в нижнем — нечисть. Призвать её в средний мир не так-то просто, нужно обладать колдовской силой, но, когда люди сублимируют негативную энергию — страх, ненависть, злость — то фактически впускают тьму, а, если это происходит в месте, где находятся врата в нижний мир, то нечисти перемахнуть барьер ещё легче.

— Я что живу на вратах в нижний мир? — Аня перебила хозяйку.

— Не ты одна. У вас три района на них стоят. Ваш городок построен на костях. Может, на месте разрушенного кладбища, может, какие-то ритуалы там совершались. Смерть там правит, потому от вас её так и смердит Ты разве не знала?

— Не знала. Но Эпик заболел, когда я раскопала доказательства невиновности Володи…

— Сынок вернулся чуть живой, до сих пор выхаживаю, а Эпик забрал тьму, которую на тебя люди наслали. Это первозданное зло, неподконтрольная никому энергия, потому опаснее той, что колдуны насылают. Людской гнев в чистом виде. Может дать любую болезнь, но выбрал эпилепсию, потому что ты сама её накликала. Ты же ему, как кричишь: «Эпи! Эпи! Эпи!». Буква «к» на конце теряется. Вот тебе и ЭПИлепсия. Ну, не расстраивайся. Я же всё-таки шаманка, попробую эту дурь из него выгнать.

— Мы как уехали из города, так приступы прекратились. Может, всё само ушло? — уточнила Аня.

— Не ушло, просто тьма без подпитки была. Ей трудно черпать силы в дороге, нужно время, чтобы присосаться к злу. Через пару-тройку дней приступы вернутся, если я раньше не изгоню чёрный туман из твоей собаки.

Я слушал и не верил своим длинным ушам. Неужели это правда? Меня можно спасти? Ох, моя милая Аня, мы с тобой не расстанемся так скоро!

На следующий день тётя Алтаана начала приготовления к обряду. Она заваривала сушёные травы, произносила непонятные для моего уха слова, хотя к тому моменту я уже научился неплохо понимать человеческую речь. Потом она позвала меня к себе и заставила пить. Отвар был гадкий на вкус! Рот стянуло, как после черёмухи, в горле встала горечь, и накатила тошнота, но шаманка приговаривала:

— Пей-пей. Пей-пей.

И я пил, а потом почувствовал, как из носа потёк чёрный туман… Было страшно, я ждал нападения, но тьма не замечала меня, сосредоточившись на тёте Алтаане.

— Чего хочешь? — спрашивала шаманка.

— Что хочу, то имею, — отвечала тьма.

— А больше ничего не хочешь?

— Ничего.

— Пирог хочешь?

— Нет.

— Курицу хочешь?

— Нет.

— Оленя хочешь?

— Нет.

— Двух оленей?

Тьма призадумалась, а потом, как вцепится в меня! Мы бились из последних сил, но почти на равных: я был ослаблен туманом и лекарствами, а зло захворало без поддержки нижнего мира. Я видел, как чернота просачивается в мою кровь, и кусал её. Мне было больно, но и тьме тоже. Я мог победить, правда мог, но тётя Алтаана прервала наш бой.

Аня прижимала меня к себе, а на мой нос катились солёные слезинки из её глаз. Она очень боялась, я чувствовал этот страх, от которого трясутся поджилки и шерсть на холке становится дыбом.

— Сильный абасс, подкупить его не вышло. Завтра силой вытолкаю, — заявила шаманка.

— Я не позволю! Он сегодня чуть не умер! — запротестовала Аня.

— Он в любом случае нежилец, а так есть хоть какой-то шанс. Сама решай, — тётя Алтаана не стала спорить, — Но знай, что завтра для обряда будет одна из лучших ночей в году — канун Нового года. Сам по себе праздник не волшебный, таковым его делают люди. Они так сильно верят в добро, в счастье и радость, что боги и духи становятся сильнее. Они нам помогут изгнать абасса из Эпика.

Ночь прошла спокойно, а утром мы погуляли с Аней и Володей в лесу. Я прыгал в сугробы, проваливался с головой и выбирался наружу, отталкиваясь задними лапами. Метил ёлки, нюхал шишки и охотился за мячиком. Мне хотелось раствориться в этой звенящей тишине, в этом пушистом снеге, в этом прекрасном мгновении. Я знал, что, когда мы вернёмся,