Реликвия Времени - Ральф Макинерни

Бурлящим потоком хлынули вопросы. Один только Грейди сохранял спокойствие, обращаясь с журналистами как с детьми, причем враждебно настроенными.

Он рассказал, что образ находится в надежном месте, что с ним ничего не случится. Однако о его возвращении можно будет говорить только тогда…

Грейди нисколько не смутился, когда ему сказали, что он, приняв ответственность за похищение священного образа, взял на себя вину за убийство во время кровавой акции. Он назвал это неизбежными жертвами войны.

— А это самая настоящая война, дамы и господа. Страна, подвергшаяся нападению, находится, по сути дела, в состоянии войны с агрессором.

Спокойствие Грейди взбесило собравшихся. Кто, спросили у него, назначил его защитником границы?

— А кто в свое время назначал минитменов?[5]В данном случае я имею в виду добровольцев времен Войны за независимость, а не наших собратьев по защите границы.

* * *

Как только пресс-конференция закончилась, Грейди ускользнул на машине к ждавшему вертолету, после чего скрылся в неизвестном направлении. Все лагеря «Мужественных всадников» вдоль границы в одночасье исчезли. Остались только «Минитмены» и другие группировки, которым пришлось принять на себя бешеную ярость, выплеснувшуюся с юга. Нелегальные иммигранты всегда приближались к границе и открывающимся за ней экономическим возможностям скрытно. Но теперь к границе потянулись вооруженные отряды, тут и там вспыхивали перестрелки. Пол Пуласки, глава одной из групп «Минитменов», заявил, что вместе со своими последователями будет удерживать границу от атак вооруженных групп до подхода федеральных войск.

Но будут ли направлены на помощь добровольцам федеральные войска?

Из Белого дома прозвучало очередное осуждение вооруженных ополченцев. Мексиканскому правительству были принесены извинения. Они не были приняты. Только возвращение образа Мадонны Гваделупской позволит проложить дорогу к дипломатическому примирению.

Сенаторы спорили друг с другом относительно того, кто более пространно осудит случившееся. В кулуарах Палаты представителей высказывались предположения, что выдвигать к границе войска придется, но только для того, чтобы нейтрализовать ополченцев.

Кардинал-архиепископ Вашингтонский выступил в Национальном пресс-клубе с речью о том, как относится Церковь к справедливой войне. По сути дела, он открыто обозначил позицию Церкви по отношению к тому, что происходило на южных границах страны.

* * *

На следующий день после пресс-конференции Теофилуса Грейди ситуация изменилась к худшему. Добровольцы, несущие охрану границы, обнаружили, что оказались под перекрестным огнем. Мигель Арройо, основатель движения «Справедливость и мир», призвал все добровольные формирования идти на помощь своим соотечественникам, которые на всем протяжении границы оказались прижаты к земле автоматным и минометным огнем. Вскоре на юге уже бушевала самая настоящая гражданская война. Со всех сторон туда стекались вооруженные люди — или чтобы поддержать окруженных ополченцев, или чтобы ударить им в спину. Добровольцы захватили несколько пограничных застав, отданных им без сопротивления и, быть может, даже с некоторым облегчением.

Пока что ни мексиканские, ни американские войска не принимали участия в пограничной войне. Правительства обеих стран выступали с заявлениями о невмешательстве.

Циничные умы предположили, что правительства Соединенных Штатов и Мексики, сохраняя нейтралитет в войне, бушующей вдоль общей границы, надеются на то, что незаконные вооруженные формирования разрешат проблему, попросту уничтожив друг друга. А тем временем количество жертв росло. Скоро врачи и медсестры уже были среди ополченцев, помогая раненым. Было не совсем ясно, во имя чего происходили эти кровавые столкновения. Ополченцы продолжали делать то, что поклялись делать: они защищали границу силой. Однако у нападавших с юга не было конкретной цели до тех пор, пока к ним на помощь не пришли латиноамериканцы, уже успевшие обосноваться в Штатах. Начались разговоры о Республике Калифорния. Арройо ханжески пообещал проявить снисходительность по отношению к нелегальным иммигрантам, которые в настоящий момент стреляли в тех, кто снова стал его соотечественником.

Между тем подавляющее большинство жителей Латинской Америки хотели только возвращения образа Мадонны Гваделупской в посвященный ей храм.

— Верните образ!

Нетерпеливо выслушав доклад, президент спросил, что можно сделать, после чего прервал ответ этим резким замечанием:

— Верните образ и отдайте его им!

Быстро передвигая кривыми ногами, он вышел из кабинета, держа правую руку оттопыренной вперед и слегка согнутой, словно ему предстояло что-то писать.

Винсент Трэгер встал вместе с остальными, и все молча покинули кабинет. Внизу у ворот представители средств массовой информации разбили самый настоящий лагерь: телекамеры, софиты, журналисты, укрывшиеся под зонтами от бесконечного дождя. Вместе с остальными Трэгер вышел за ворота и сел в машину.

— Найдите его, — повторил кто-то.

Трэгер чувствовал, что его товарищи понятия не имеют, как выполнить предельно краткое приказание верховного главнокомандующего. За тонированными стеклами машины таял в дожде проносящийся мимо Вашингтон. «Черт побери, что я здесь делаю?» — подумал Трэгер. Но он уже знал ответ на этот вопрос. Этот же самый вопрос Винсент задал себе, когда его вызвал бывший босс Дортмунд. К себе, в свое новое место обитания.

— Это что, дом престарелых?

— Не называй его так.

— А ты его как называешь?

— Третьей базой.[6]Быть может, еще «временным жилищем».

С торчащими из ноздрей пластиковыми трубками, по которым подавался кислород, Дортмунд, когда улыбался, выглядел гротескно. Господи, неужели в этого человека все еще верят?

Разумеется, разговор зашел о беспорядках на южных границах. Трэгер заерзал на стуле. Все это он мог узнать из средств массовой информации. У него уже крепли тревожные подозрения относительно того, зачем его вызвали.

— Грейди, — сказал Дортмунд. Это было похоже на стон.

— Грейди, — повторил Трэгер.

Теофилус Грейди. Да, тот еще герой. Трэгер смотрел пресс-конференцию в Эль-Пасо по телевизору, и вид неудачника, которого выгнали из управления, превратил все происходящее в фарс. Неужели похищенный образ действительно в руках Грейди?

— Возможно, он просто решил воспользоваться ситуацией, — заметил Трэгер.

— Но кто-то же похитил образ, — возразил Дортмунд.