Романовы на фронтах Первой мировой - Илья Александрович Ковалев

Павловича проходила спокойно, пока, после отступления 1915 г., император не решил принять обязанности Верховного Главнокомандующего. Протопресвитер армии и флота о. Г. Шавельский вспоминал:

«В Ставке в это время находился великий князь Дмитрий Павлович. Он был временно прикомандирован к Штабу. Прямой, честный и достаточно толковый, он считался любимцем Государя, имевшим большое влияние на последнего. Не знаю, каковы были раньше отношения Дмитрия Павловича к великому князю Николаю Николаевичу, но теперь они отличались большою задушевностью. Первый относился к последнему с большим уважением и почтительной предупредительностью; второй проявлял в отношении первого отеческую заботливость и трогательную привязанность. Увольнение Верховного потрясло великого князя Дмитрия Павловича больше, чем самого уволенного. Дмитрий Павлович бросился, было, к Николаю Николаевичу с просьбой немедленно отпустить его в Петроград, чтобы он мог настаивать перед Государем об отмене его решения.

Великий князь Николай Николаевич не разрешил ему поездку, считая затевавшееся им поступком, противным воинской дисциплине: великий князь Дмитрий Павлович офицер, а офицер не имеет права мешаться в подобные дела. Дмитрий Павлович решил, однако, добиться своего. Через несколько дней великий князь Николай Николаевич получил телеграмму от Императрицы Марии Феодоровны. Не объясняя причины, Императрица просила отпустить Дмитрия Павловича в Петербург на некоторое время. Верховный не мог отказать в просьбе. Напутствуемый благопожеланиями всей Ставки, великий князь Дмитрий Павлович отбыл в столицу. Перед его отъездом в его помещении (в гостинице) состоялось небольшое совещание, в котором кроме него, участвовали я, генерал Крупенский и Петрово-Соловово.

…

22 или 23 августа вернулся из Петрограда великий князь Дмитрий Павлович. При встрече со мной он сообщил мне, что был принят Государем и очень долго беседовал с ним, умоляя его отказаться от принятого решения. Государь сказал ему: «Будь спокоен! Я поступлю так, как подскажет мне моя совесть». В неопределенном ответе Государя Дмитрий Павлович усматривал некоторую возможность поворота дела в пользу великого князя Николая Николаевича.

…

Когда я снова встретился с великим князем Дмитрием Павловичем, он без всякого стеснения начал возмущаться поступком Государя, обещавшего ему обдумать Дело и поступить по совести.

– Я пойду к нему и выскажу всё, что накипело на Душе. Пусть делает со мной всё, что хочет. Пусть лишит меня мундира, сошлет в ссылку, но я это сделаю, – горячился Дмитрий Павлович.

Я старался успокоить его и удержать от такого шага»[20].

Великая княгиня Мария Павловна так описывала отношения между кузенами в то время:

«В то время император все еще относился к Дмитрию как к родному сыну; Дмитрий был всегда желанным гостем в Царском Селе, и император с удовольствием беседовал с ним. Однако на этот раз Дмитрию пришлось неоднократно звонить из Петрограда в Царское Село, прежде чем император согласился принять его. Раньше такого никогда не было. В конце концов император пригласил его на обед, а потом предложил сыграть в бильярд. Тогда Дмитрий, выбрав благоприятный момент, перешел к цели своего визита. Он прекрасно понимал, какую берет на себя ответственность, но чувствовал, что должен высказать монарху не только свое личное мнение, но и мнение большинства – как на фронте, так и в тылу. Он не задумывался о том, какие последствия может иметь эта откровенность для него лично.

Разговор был трудным для обоих. Император внимательно слушал доводы моего брата, не проявляя ни тени раздражения. Сначала он изредка отвечал, потом слушал молча.

По-видимому, он ясно представлял, какому риску подвергается, принимая на себя командование; но, получив подтверждение своих страхов, он, судя по всему, заколебался. К концу разговора Дмитрий был уверен, что добился своего: убедил императора, и теперь все будет хорошо. Государь не только не выразил недовольства, но и поблагодарил Дмитрия за преданность и откровенность. Прежде чем вернуться на половину императрицы, мужчины, тронутые разговором почти до слез, молча обнялись. Рассказывая потом об этом эпизоде, Дмитрий говорил, что они никогда прежде не были так близки. В тот вечер он вышел из Александровского дворца с чувством радостного и глубокого удовлетворения.

Два дня спустя император принял на себя командование армией; и Дмитрий, который все еще находился в Петрограде, узнал об этом из газет…

…Дмитрия вызвали в штаб и назначили адъютантом императора. Примерно в то же время в Москве проходил съезд земства и городских советов – организаций с множеством ответвлений. Съезд принял политическую резолюцию, в которой в достаточно деликатной форме говорилось о трудностях, которые испытывает Россия, и об отсутствии тесного контакта между правительством и народом. В ней подчеркивалась необходимость принятия срочных мер – прежде всего назначение кабинета министров, который будет пользоваться доверием народа, и новый созыв Думы.

Император написал резкую телеграмму, отказываясь принять делегацию с этой резолюцией. Он передал ее лично Дмитрию и приказал отправить. Дмитрий, зная содержание телеграммы, не отправил ее. Он понимал, что необоснованная вспышка императора вызовет слишком серьезные последствия.

На этот раз дерзость брата не прошла безнаказанно. Его вместе с адъютантом Дрентельном, с которым он советовался, на время перевели из главного штаба. Делегацию Земгора не приняли. С той поры развязалась более или менее открытая война между царем и здравомыслящей частью населения»[21].

Изменение положения великого князя при дворе отметил и Г. Шавельский:

«Прежний любимец Государя великий князь Дмитрий Павлович после ухода великого князя Николая Николаевича отошел на второй план. Отношения между ним и Государем стали сухо формальными»[22].

Неудовольствие императора сразу же отразилось и на отношении персонала Ставки к великому князю. М. Лемке писал в своём дневнике:

«Сегодня у нас завтракал вел. кн. Дмитрий Павлович… Он вошел, когда мы все уже сидели. Алексеев, как и все, встал, но не пошел навстречу, а лишь немного отделился от своего места. Дмитрий Павлович поздоровался кое с кем и, видя, что за ним не бегают, спросил: «А где мне сесть?» – «Вот здесь место, ваше высочество»… Ну, конечно, Алексееву не место в тонко воспитанной свите… Князь был очень любезен со священником Шавельским, приходя и уходя целовал его руку, и «мило», хотя и коротко, беседовал с ним. Он близок со светл. кн. Карлом Павловичем Ливеном, старшим лейтенантом военно-морского управления»[23].

Императрица Александра Фёдоровна заняла ещё более резкую позицию по отношению к молодому князю, что отразилось в её письмах к императору:

«…Мы говорили с ним[24] о Дмитрии – не повторяй ему этого, это его ужасно мучает, и он очень недоволен тем, что тот навсегда застрял в ставке, и находит, что он ни за что не должен оставаться там, так как это вредно для него, портит его, и