Стоя под радугой - Фэнни Флэгг

А для Бобби этот день значил гораздо больше, чем неудавшаяся проказа с шариками. Он впервые увидел себя со стороны, а не из центра собственной гигантской вселенной. Ему всегда казалось, что он особенный. А получается, он всего-навсего точка среди таких же крошечных точек? Неужели такое возможно?

В тот вечер Бобби был на удивление ласков и после ужина, когда все вышли скоротать вечер на веранде, пристроился головой на коленях матери, сидевшей на качелях, и уснул, чего с ним не случалось лет с шести. День был необычайно жарким, и теперь все семейство, включая Джимми и собаку Дороти, рыже-белого кокер-спаниеля по кличке Принцесса Мэри Маргарет, наслаждалось прохладой. Ночь выдалась тихая, и все с удовольствием слушали стрекот кузнечиков и скрип качелей. Дороти смотрела на Бобби. Он крепко спал у нее на коленях и не проснулся, даже когда она поменяла затекшую ногу. Она убрала ему волосы со лба.

– Небось напроказил что-нибудь. Вон как убегался.

Анна Ли сказала:

– Я думала, за ним снова гонится Лютер Григгз. Днем он влетел в дом на скорости сто миль в час.

Дороти вздохнула:

– Боюсь, этот Григгз когда-нибудь его покалечит. Он уже на голову выше Бобби.

Док выбил пепел из трубки о край ступени.

– Ну, я бы не волновался. Бобби, может, и не вышел ростом, зато шустрый.

Дороти подумала и согласилась:

– Да, ты прав. На днях, пока я включала радио, он успел выскочить из дому и очутиться далеко в поле, одна макушка мелькала.

Анна Ли – подросток, которая теперь называла брата не иначе как «этот ребенок», – высказалась:

– Этот ребенок – сплошная проблема, правда, мама?

– Да, но бывает милым, если захочет. Просто возраст, наверное.

– Я была такая же? – спросила Анна Ли.

– Нет, ты была сущим ангелом. Помнишь, Мама?

Мама Смит кивнула:

– Точно. Ты была очень воспитанной девочкой. Я тебя везде с собой брала, и никаких проблем – возишься себе с куклой, не пикнешь.

– Ты очень любила своих кукол, – улыбнулась Дороти. – Одна была такая большая, ее звали Потрепанная Энн. Твоя любимица, ты с ней не расставалась.

Они посидели в тишине, послушали кузнечиков. Потом Дороти спросила Анну Ли:

– А что, кстати, стало с Потрепанной Энн?

– Бобби оторвал ей голову.

– Ох.

Мимо торопливо прошла Тот Хутен, на вид, как всегда, совершенно измученная. Она не остановилась, но помахала рукой и крикнула через плечо:

– Мамуля снова оставила сумку в кинотеатре, надо успеть, пока они не закрылись.

Мама Смит покачала головой:

– Бедняжка Тот, это уже второй раз за неделю.

– Бедняжка Тот, – согласилась Дороти.

Через несколько минут Тот шла обратно, неся огромную сумку матери.

– Вижу, нашлась пропажа, – крикнула Мама Смит.

– Да, Снуки нашел и дождался меня, слава богу. Спокойной ночи.

Все сказали «спокойной ночи», а Мама Смит добавила:

– Передай от меня привет маме.

– Ладно.

Когда она была уже далеко, Дороти снова вздохнула:

– Бедняжка Тот. – И вдруг вернулась к прежней теме: – Жаль, что Бобби так поступил с Потрепанной Энн. Я надеялась, ты подаришь ее своей дочери. Ты так любила эту куклу. Даже в школу с собой брала. Надо же, ощущение, что только вчера я тебя провожала в первый раз в первый класс.

– Я что, сама не могла дойти? – спросила Анна Ли. – Это же всего два квартала.

– Нет. В первый день я тебя провожала, но ты не боялась. Наоборот, радовалась. Я стояла и смотрела, как ты поднимаешься по лестнице вместе с Потрепанной Энн. Наверху ты обернулась и помахала мне рукой, потом вошла. А у меня сердце чуть не разорвалось: казалось, я теряю свою девочку. Стояла перед школой посреди улицы и рыдала в голос, на глазах у всего честного народа.

– Правда, что ли? – не поверила Анна Ли.

– О да, – кивнул Док. Он разжег трубку, затушил спичку и положил ее в пепельницу возле стула. – Твоя мама пришла в аптеку почти в истерике. Словно не в школу тебя проводила, а на грузовое судно, уходящее к берегам Китая.

Анна Ли впервые слышала эту историю.

– Ты так же расстроилась, когда Бобби в первый класс пошел?

Дороти поглядела на спящего сына:

– Нет. Мне очень стыдно, но, думаю, я испытала облегчение. За день до этого он испортил все шесть тортов, испеченных для продажи в церкви. Сковырнул все верхушки и слопал. Так что нет, я с удовольствием сдала его на время. Но мальчики другие. Вот выйдешь замуж, заведешь своего малыша – сама узнаешь.

Анна Ли потрясла головой:

– Только не я. Не собираюсь мальчишек рожать. У меня будут одни девочки.

Мама Смит засмеялась:

– Милая, дети не рождаются по заказу. Можешь сколько угодно хотеть девочку, но природа сама распоряжается.

– Тогда я не стану замуж выходить.

– Так мы все говорим, пока наш суженый не войдет в дверь. Правда, Дороти?

– Да, со мной так и было. Всем разболтала, что собираюсь в Нью-Йорк, чтобы попасть на сцену и стать второй Сарой Бернар. А потом твой папа пригласил меня на рождественский танец, и все мои планы о бродвейской карьере вылетели в окно. – Дороти поерзала на качелях, Бобби не просыпался. – Ну вот, и вторая нога затекла. Не знаю, что у него в голове, но весит она тонну.

– Может, камни, – сказала Анна Ли.

Джимми встал, зевнул и потянулся:

– Ладно, пойду, наверное. До завтра.

– Спокойной ночи, Джимми.

Дороти взглянула на Дока:

– А ты, мистер суженый, отнеси-ка сына в кровать. Мне нужно еще поработать над передачей, пока не поздно. Уже почти десять.

Док отложил трубку и взял Бобби на руки.

– Пижаму на него надевать?

– Нет. Пусть поспит одетый, ничего страшного.

– Тогда всем спокойной ночи. – У двери Док обернулся: – Спокойной ночи, мисс Бернар.

Док был намного старше отцов друзей Бобби, и это его беспокоило, ведь он не мог побороться со своим сыном или погонять в футбол, как другие. Впрочем, и от него бывал прок. Док, например, в юности здорово играл в бейсбол. Он по сей день оставался ярым бейсбольным фанатом и заразил этим Бобби, они вместе слушали по радио все игры и изучали статистику. Отец обучил Бобби многим тонкостям.

Док не любил охоту, зато был заядлым рыбаком и брал с собой Бобби с тех пор, как мальчик научился ходить. В половине четвертого утра, задолго до рассвета, Док заходил к нему в комнату, одевал, и оба на цыпочках выскальзывали из дому, чтобы не потревожить робинсоновских кур, иначе те перебудят всю округу. Док как можно тише заводил свой «додж» 1938 года с паршивым глушителем и ехал по проселочным дорогам к реке. В такие предрассветные часы он давал сыну отхлебнуть кофе из прихваченного с собой термоса с непременным предупреждением: