Сашка. Мой. Герой - Евгения Владимировна

не получится. Да и не требовалось особо никаких объяснений. Ей было страшно. Она плакала. Хотя и старалась, чтобы нет.

На следующий день была маленькая, но такая огромная и важная Сашкина победа. У него всё получилось. Он сначала потренировался быть в перевозном кювезе. Потом уехал. И благополучно доехал до ЩПЦ. Ей дали все контакты и она в тот же день полетела к сыну в его новые апартаменты. Предварительно, тепло по-домашнему попрощалась с сотрудниками роддома. Со слезами благодарности и обещаниями обязательно вернуться к ним с Сашкой на торжественную выписку.

Ах, какой же это был чудесный вечер! Она убедилась, что Сашке хорошо на новом месте, он под постоянным пристальным наблюдением. Она была вдохновлена Сашкиными достижениями. Она радовалась предстоящей встрече с мужем и старшим сыном. Она предвкушала душ дома и сон в своей кровати.

Она и представить не могла, что ничего ещё не закончилось. Что самый ад ждёт впереди.

Сегодня вечером ей было хорошо. Почти.

15.09.2022-18.09.2022

Теперь её утро начиналось со звонка в ординаторскую. Узнать, как прошла ночь. Услышать заветное «не хуже». Потом собраться, сцедиться, отвести старшего к бабуле, поехать к младшему. По дороге любоваться цветными листьями деревьев, чтобы рассказать об этом Сашке.

Вообще, к новому этапу жизни привыкать оказалось непросто. После маленького, такого уютного роддома, большой ЩПЦ казался необъятноогромным. Первые дни она даже боялась заблудиться. Новые правила. Новые порядки. Комната отдыха матерей со стерилизатором для молокоотсоса. Молоко, которым можно кормить ребёнка должно быть сцежено непосредственно в палате у ребёнка. Запрет гель-лака на ногтях. И постоянное мытьё рук с обязательной обработкой их антисептиком.

Было сложно. Но они привыкали.

Здесь у Сашки поначалу даже были соседи. В основном, крошечки недоношенные. Все подключенные к ИВЛ, к одинаковым мониторам. Мониторы то и дело подавали сигналы, и тотчас же почти из ниоткуда появлялись медсёстры или медбратья и отработанными движениями проводили все необходимые манипуляции.

Регулярно брали кровь. Из пятки. Благо у Сашки-то ступня знатная — было где разгуляться.

Она познакомилась с лечащим Сашкиным врачом и дежурными врачами. Уже от них услышала то, что слышала с Сашкиного рождения. Но настрой у них всех был вполне оптимистичный. Они в один голос заявляли, что нужно время. И она готова была ждать сколько понадобится и не уставала им повторять уже отрепетированное «Он сильный, он справится».

То, что Сашка хорошо перенёс переезд, её сильно расслабило. Её, конечно, предупреждали, что у него может случиться откат. Но почему-то ей казалось, что если он не случился сразу, то всё норм. И единственной неприятностью на её взгляд стал звонок из поликлиники про повышенное значение показателей муковисцидоза в неонатальном скрининге. Врач ЩПЦ успокоила, что такое бывает у тяжёлых деток и пока нечего переживать по этому поводу. И она отложила переживания по этому поводу. Тем более, появился более серьёзный повод для переживаний.

Случился жёсткий откат. Отрицательная динамика, если по-умному. Показатели рухнули. Перестали сходить отёки. На сына было страшно смотреть. А стало просто невыносимо. Потому что от отёков он казался таким надутым, что казалось будто он в любой момент может лопнуть. Как на животе у него не лопалась кожа — непонятно. К тому же Сашку перевели на высокочастотную ИВЛ. Это когда ребёнок постоянно вибрирует. Питание сцеженным грудным молоком ему отменили.

Она очень старалась держаться. Не реветь получалось не очень. Смотреть на мужа, который увидел своими глазами этот откат и теперь напоминал скорее свою тень, не получалось совсем.

19.09.2022

У неё в мессенджерах телефона, как и у многих, бесконечное количество чатов, каналов, бесед. Но есть один, который не похож ни на какие остальные. Он находится прямо сверху, в закреплённых, рядом с семейным чатом. Создавался он как канал единомышленников, увлечённых текстами, словами, буквами. Но постепенно стал чем-то большим, чатом с очень близкими людьми, хотя некоторых она даже не видела вживую. Этот канал стал глотком свежего воздуха, какая бы духота не окружала. Стал неким каналом силы, ведь слова могут исцелять. И тогда она решилась обратиться к этому каналу со своей болью.

«Моему сыну сегодня 2 недели. Большой человечище!

А я ещё ни разу не слышала его голос. Ни разу не держала его на руках. Не прикладывала к груди. Не целовала его в макушку.

Да я за руку-то его держала лишь однажды. И всего три раза видела его пронзительно синие глаза.

Я даже не знаю, есть ли у него мои ямочки на щёчках, потому что его лицо закрыто пластырем, фиксирующим паутину многочисленных трубочек, ведущих к аппаратам-препаратам-установкам.

Но я знаю теперь много новых страшных слов, знать которые я хотела бы меньше всего в жизни: лёгочная гипертензия, сепсис, листериоз. И слышу много знакомых, но ещё более страшных слов: пневмония, ИВЛ, муковисцидоз.

Ещё я знаю, как измерить бессилие, отчаяние и боль: сто шагов в час. От палаты до реанимации новорожденных. Такой короткий и одновременно бесконечный путь. Который за 10 дней превращается в ежедневные 13 км, 5 этажей и 10 заветных цифр ординаторской, бодрящих круче утреннего кофе.

А вот разная степень страха измеряется в секундах. Просто страх — 7 секунд, через которые папа выходит из реанимации. Чтобы попытаться как-то взять себя в руки. Потому что его несокрушимая мощь разбивается вдребезги от одного взгляда на сына. Животный страх — 2 секунды. Время, за которое тот же папа успевает отвернуться ото всех, чтобы попытаться спрятать упрямо накатывающие слёзы. Да, тот самый папа, который твёрдо убеждён, что мужчины не плачут. Никогда.

Но вместе с тем я знаю, как измеряется благодарность — количеством людей, растущим в геометрической прогрессии, которые борются за Сашку. И тех, кто просто искренне переживает и поддерживает. Просто молча. Потому что на фразу "всё будет хорошо" уже стойкая аллергия.

И ещё я знаю, как измеряется вера. Это постоянные молитвы. Мои очень неуклюжие, но от самого сердца. И более каноничные ещё огромного количества людей.

И знаю, как измерить надежду. Это преодоление Сашкой многочасового показателя сатурации 40 всего на второй день жизни. И это мобилизация всех своих силёнок за 10 прожитых дней для переезда из одной реанимации в другую.

Он очень сильный, мой маленький сын. Гораздо сильнее, чем его мама. Которая последние две недели живёт на каком-то автомате в какой-то прострации. Но мне никак нельзя подвести моего богатыря, поэтому я по-прежнему уверена, что всё будет хорошо. Потому что иначе быть не может. Никак».

Ей даже дышать легче стало.