Много шума из-за тебя - Саманта Янг

не видела ничего более прекрасного, чем эта деревня на побережье.

Гавань была небольшой, полукруглой, с протянувшимися в море каменными выступами, которые практически смыкались. Расстояния между ними как раз хватало для того, чтобы небольшие рыбацкие лодки могли выйти в море.

У небольшого каменистого пляжа начиналась тропинка, а слева от нее шла невысокая каменная стена, обозначавшая границу частных садов, расположенных рядами, друг за другом.

Серость дня нарушало буйство ярких цветов и растений, произраставших в садах. В каждый сад можно было войти с улицы через одни кованые ворота, а выйти из него через другие, ведущие в гавань. Я пришла к выводу, что эти сады принадлежали владельцам домов с террасами, которые находились позади меня, потому что на воротах висели таблички, указывавшие, что сады являются частным владением.

Глядя на пожилую пару, сидящую в украшенном цветочными горшками саду и смотрящую на море, я подумала: как чудесно, должно быть, владеть таким местом. Когда есть, где посидеть и насладиться видом на гавань, без туристов, вторгающихся в твое святилище.

Я снова посмотрела на море и покачнулась из-за тяжелого чемодана в руке. Как только везущее меня такси проехало живописные английские коттеджи, повернуло и передо мной предстало море – я поняла.

Поняла, что это именно то место, где мне нужно быть, и нервозность, которую я чувствовала с тех пор, как попрощалась с Грир, наконец прошла.

– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, – сказала Грир вчера вечером, сжимая мои локти, пока мы стояли на тротуаре у аэропорта О’Хара. – Тебе кажется, что я тебя бросаю, да? Ты сходишь с ума и сбегаешь в Англию.

В ее темных глазах читалось беспокойство.

Меня захлестнуло чувство вины.

– Грир, нет. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива… – я поморщилась, чувствуя стыд. – Ну хорошо, это правда, мне кажется немного странным то, что ты беременна. Но этот ребенок… мир не вертится вокруг меня. Этот ребенок твой и Андре. Я не вправе рассчитывать, что все будут со мной носиться просто потому, что моя жизнь в тридцать три года не такая, какой я ее себе представляла, – я повторила ее движение, взяв подругу за локти. – Я больше не буду топтаться на одном месте.

Ее пальцы впились в мою кожу.

– Так, значит, побег – это твой ответ на проблемы?

– Знаю, со стороны кажется, будто я сбегаю, и в какой-то момент, возможно, так и было. Но я размышляла об этом и уверена: все не так. Просто мне нужно немного дистанцироваться от своей жизни в Чикаго. Чтобы увидеть общую картину.

– Некоторые едут в Грецию на пару недель. А не платят за возможность поуправлять чьим-то магазином не пойми где в Англии.

Ее сухой тон заставил меня ухмыльнуться.

– Я – не некоторые.

– Знаю, – Грир склонилась ко мне, ее глаза оказались полны слез, – вот почему я люблю тебя, и… у меня такое ужасное чувство, будто я тебя теряю.

Мне было понятно это чувство, и я крепко обняла подругу. Мы с Грир познакомились на первом курсе колледжа. Дружили пятнадцать лет, и она не раз говорила мне, что я – единственный человек в ее жизни, которому она доверяет, которого считает надежным. Семья Грир была неполной, родители использовали ее в качестве пешки в своем бракоразводном процессе. У меня имелись свои проблемы в семье, и на этой почве мы сблизились.

Но даже без схожего прошлого мы с Грир все равно стали бы отличными друзьями. Иногда в жизни встречаются люди, с которыми сразу чувствуешь связь. Для меня таким человеком была Грир. Когда мы в первый раз пошли прогуляться по студенческому городку, между нами возникло уютное молчание. Мы не чувствовали никакой необходимости болтать, или без конца задавать вопросы, или развлекать друг друга. Мы могли просто быть рядом. Между нами сразу появилось доверие. Мы интуитивно чувствовали, что можем полностью положиться друг на друга.

Некоторым друзьям нужно время, чтобы обрести доверие и уютную тишину. У нас это произошло сразу.

Я знала, что «родственные души» – не только романтическое понятие, и верила, что такую душу можно найти среди друзей.

– Ты никогда не потеряешь меня, Грир Бишоп. Ты – родной для меня человек и любовь всей моей чертовой жизни.

Грир рассмеялась, но ее голос дрожал от слез.

– А ты – моей.

– Тем более, – я отодвинулась, чтобы посмотреть на ее живот, – скоро я стану тетей, а Малыш Бишоп – любовью всей моей жизни.

Лицо Грир расплылось в благодарной улыбке.

– Правда?

То, что она могла подумать иначе, заставило меня испытать ужасное раскаяние за свой эгоизм.

– У меня сейчас странный период, но ты ни секунды не сомневайся: я хочу, чтобы у тебя было то, что приносит тебе радость. Если это Андре и Малыш Бишоп, тогда я спокойна, зная, что ты на своем месте.

– Я хочу того же для тебя, – с грустью сказала Грир, – и очень надеюсь, что ты найдешь это здесь, а не за четыре тысячи миль отсюда.

Я усмехнулась:

– Я вернусь через четыре недели. Обещаю.

– Нет, – Грир взяла меня за руку и сжала ее, – не давай обещаний, которых не сможешь сдержать.

Ее искреннее беспокойство о том, что я могу решить остаться в Англии, казалось мне смехотворным. Конечно же, я вернусь домой. Но убедить в этом Грир не удалось, поэтому мне оставалось лишь обнять ее и попрощаться с ней на тротуаре. Она повеселеет, когда я вернусь. А пока я собиралась насладиться своим четырехнедельным пребыванием в Северной Англии.

В самолете я правила текст для одного из моих постоянных клиентов, поэтому поспать так и не удалось. Разница во времени действовала на меня угнетающе.

Неохотно отвернувшись от захватывающего вида, я взяла свой чемодан и перешла дорогу, направившись к домам с террасами. Построенные из камня, как и дома у изгиба дороги, они были на этаж выше. У большинства домов имелась парадная дверь и два деревянных окна со створками, одно внизу, одно наверху. Практически во всех имелся чердак с мансардным окном, выступавшим из серой черепичной крыши.

Не менее интересно выглядели фасады: один дом бледно-голубой; другой вовсе не окрашен, отчего осталась видна красивая каменная кладка; за ним дом, покрашенный белой краской…

В конце ряда домов отдельно стояло здание, тоже каменное, но больше и новее. Вместо двух маленьких окошек в нем было два больших окна, одно наверху, другое внизу. Над нижним окном висела вывеска, гласившая:

МНОГО ШУМА ИЗ-ЗА КНИГ

Я улыбнулась и с чемоданом