Названые братья. Сын императора - Мария Зайцева

Какое прекрасное, мирное было время, оказывается! Какое счастливое!

Все познается в сравнении…

— Я сейчас тебя и твоих шавок на шкуры пущу, — злобу, так долго копившуюся, требовалось выплеснуть, и нахальный гад, сидящий напротив, идеально для этого подходил, — встань, когда с тобой разговаривает принц!

— Ой… — Волк оскалился еще сильнее, и Ежи показалось, что клыки у него удлинились, картинно огляделся, — где? Где принц? Ай-ай! Как же это я так…

В углу обидно грохнули хохотом две луженые глотки, а Ежи решил, что с него хватит уже. Достало! Все достало! Он не останется в этом гадюшнике! Он , в конце концов, принц! А не мальчишка!

Кинжал, до сих пор дрожащий у его ног, оказался очень удобным, а кожа у Волка под горлом — мягкой и беззащитной.

Ежи чуть сильнее ткнул туда, глядя в ставшие крайне серьезными и черными глаза Волка, и прошипел едва слышно:

— Давно хотел увидеть, как твоя шкура будет смотреться у батюшки перед камином… Должно быть красиво…

— Это вряд ли, — Волк моргнул, а в следущее мгновение Ежи полетел вперед, едва успевая убрать нож, внезапно лишившийся жертвы.

Каким образом Волк умудрился моментально убраться с его пути, принц так и не понял.

Многострадальный нож опять воткнулся острием в пол и снова у чьих-то ног. В этот раз обутых в идеально начищенные сапоги.

Рядом с этой щегольской обувью расположились поистине огромные грубые, больше похожие на меховые обмотки, сапожищи, а над Ежи раздался спокойный трубный голос:

— Это… Чего это вы тут?.. Ножиками балуетесь? Играете? Так неправильно жеж…

Нож исчез из поля зрения Ежи.

Принц вскочил, с ненавистью уставившись на еще двоих вошедших: высокомерного артистократа с холеным породистым лицом и огромного, больше похожего на пещерного медведя здоровяка с длинными волосами и бородой.

Именно он сейчас держал в руке нож Волка, казавшийся в мощных лапах детской неопасной игрушкой.

Здоровяк легко подбросил нож, поймал, крутнул на ладони, опять подбросил…

— Баланс хромает… Чья игрушка? Твоя, Ежи?

— Нет, — с ненавистью прошипел принц, — его.

И мотнул головой на Волка, спокойно стоящего у стены, в окружении своих молочных братьев и сестренки. Те, кстати, больше не скалились, просто уселись послушными собачками у его ног и все, как один, дружно раскрыли пасти и вывалили языки.

— Ну что же ты, Волчек, — мирно пробасил здоровяк, — такой гадостью кидаешься? Оно плохо сделано, баланс херовый, непредсказуемая траектория полета… А если порежешь кого?

Ни у кого из присутствующих не возникло на лице удивления, когда тупоголовый увалень неожиданно заговорил вполне грамотно и слова принялся употреблять сложные. Все же месяц сюда шли, более-менее успели понять, что он — не тот, что кажется. Что все они — не те, что кажутся…

— Хороший нож, — обиженно оскалился Волк, — я его в бою взял…

— Дурак ты, — все так же мирно протянул здоровяк, — молодой совсем… Учить тебя и учить…

— Нечего меня учить, — неуступчиво хмыкнул Волк, — вон, щенка своего учите…

Тут стоящий рядом черноволосый аристократ нахмурился, и в воздухе отчетливо разлилось напряжение. Ежи поморщился, ощутив давление драконьей власти, встряхнулся, сбрасывая его, глянул на Волка.

Тот тоже скривился, выдерживая, хотя, по идее, и не должен был… Ни крови же в нем нет аристократической, ни родовых умений, как у Ежи. Вон, близнецы уже пригнулись, затихли, держась за головы… А этот серый скот стоял, пусть и кривясь, но стоял…

— Плохо говоришь, Волчек, — мирно прокомментировал ситуацию здоровяк, — мы здесь все — отряд, как повелел Его величество… И уж точно не тебе, блохастику, решать, кого нам учить…

— Хватит, — голос дракона был холоден и суров, — нам отдали целую казарму. Сейчас там хлев. Надо ее вычистить и сделать пригодной для жизни. Ежи и Волк этим займутся.

Ежи открыл рот, возмущенный до глубины души, но тут в углу что-то грохнуло, все повернулись в ту сторону и с удивлением пронаблюдали, как близнецы с виноватыми мордами поднимают столешницу. Каким образом они ухитрились сломать стол, выдерживающий десяток взрослых мужчин в воинском облачении, оставалось непонятным.

В полном молчании все смотрели, как близнецы пытаются собрать обратно головоломку, которая была столом только что, и не могут. То одна доска упадет, то другая, то снова столешница валится…

— И близнецы помогут, — все так же холодно прокомментировал увиденное дракон, — к завтрашнему утру казарма должна быть пригодна для жизни…

Он кивнул молчаливо и с сочувствием глядящему на терзающихся мебельными муками близнецов здоровяку на выход и первым шагнул за порог.

Карс, потоптавшись и снова пристраивая на физиономию привычное выражение тупоумного дегенерата, тяжело потопал следом.

А Ежи так и остался стоять с открытым ртом, глядя вслед старшим товарищам и гадая, где же он так нагрешил-то? Когда успел? За что???

Потом он перевел взгляд на Волка, с задумчивой мордой изучающего барахтающихся в углу близнецов, посмотрел туда же, понимая, что как-то надо сделать так, чтоб привычные только к лошадям придурки не навредили больше, чем помогли, затем опять посмотрел на серого засранца, и тот неожиданно кивнул ему, словно приглашая в союзники. А затем сказал едва слышно:

— Надо сразу определить участок работы… Ты понимаешь меня, парень?

И Ежи, тоже неожиданно для себя, кивнул.

5

5

— Ты чего такой косой-то? — мальчишка, насмешливо сверкнув глазами, ловким ужом скользнул к брошенному, реально не особенно удачно, ножу. — Врал, небось, про то, что лучший?

— Много болтаешь, — с легкой досадой, надменно протянул Ежи, ревниво следя за любимым клинком, подарком батюшки, между прочим, быстро мелькающим между тонких грязноватых пальцев мальчишки, — давай, сам попробуй…

Парень, высокомерно сощурив глаза, сдул со лба длинную лохматую челку, отступил, как положено, на двадцать шагов, и с разворота метнул клинок, кажется, даже и не целясь.

Ежи посмотрел на импровизированную мишень с дрожащей прямо посередине рукояткой, искусно инкрустированной драгоценными камнями, поджал губы.

— Давай еще раз, — приказал он, но мальчишка только усмехнулся, показав неожиданно ровные, белые зубы.

“Красивая улыбка”, — отстраненно подумал Ежи, наблюдая, как неожиданно нашедшийся соперник по любимой игре в метание ножей мягко садится на задницу, нисколько не беспокоясь о том, что полы