Женщины, которые любили Есенина - Борис Грибанов

«Лида! Я так давно не видел тебя. Я хотел бы встретиться с тобой хотя бы в последний раз… Я сейчас совершенно одинок, и мне хочется поговорить с тобой. Может, только для того, чтобы повздыхать о прошлом… Я чувствую себя ужасно подавленным — вероятно, это результат моей болезни. Если ты не можешь встретиться со мной, не бойся отказать мне. В конце концов ты ничего не теряешь. С. А. Е.»

Однако здесь необходимо со всей отчетливостью подчеркнуть, что отнюдь не только любовные отношения с девушками занимали мысли юного Есенина. У него была одна главная любовь, владевшая его сердцем с детства и до его последнего трагического дня, — любовь к поэзии. Эта всепоглощающая страсть, неразрывно связанная с жаждой завоевать славу, управляла всеми его поступками.

Сардановский вспоминал, что Есенин впервые показал ему свои стихи в 1910 году. «К моему полному удивлению у него набралось уже множество стихов». Но это отнюдь не вызвало у Сардановского чувство благоговения. «Его стремление добиться славы и его способность сочинять стихи ни в коей мере не возвышали его в наших глазах, а его заносчивость и стремление выставлять напоказ свой талант и бесконечные разговоры о его стихах порядком надоели нам… Все это было результатом его острой потребности получить как можно скорее и как можно больше информации о литературе вообще и о его стихах в частности».

Дома на его занятия поэзией смотрели без восторга и восхищения. Когда он приезжал на каникулы домой и по ночам читал и писал при свете керосиновой лампы, его мать, женщина неграмотная и суеверная, выговаривала ему, что так недолго и рассудка лишиться.

Поддерживал и поощрял Сережу Есенина в его поэтических исканиях только учитель литературы школы в Спас-Клепиках Евгений Михайлович Хитров. По просьбе Хитрова Есенин переписал десять лучших, на его взгляд, стихотворений в двух маленьких блокнотах и подарил их своему учителю.

Каковы были главные темы ранних стихотворений Есенина?

Николай Сардановский вспоминал:

«Я думаю, что Есенин не очень любил крестьянский труд… Однажды летом мы косили сено на выделенном его деду участке общинного луга. Для крестьянского паренька он косил плоховато, и мы больше лакомились дикой клубникой, чем косили. Характерно, что в период уборки урожая Сережа особенно поддавался очарованию сельского пейзажа. Красота закатов на лугах, величие и мечтательность ночей в полях и особенно напряженный труд крестьян — все это привлекало его с такой силой, что в эти периоды он проводил все свое время в шалашах вместе с крестьянами, хотя ему не было нужды работать вместе с ними».

В 1910 году Сергей показал свои стихи Сардановскому, который потом вспоминал: «Его стихи были описательными и отчасти лирическими. Главное место в этих стихах занимали описания сельской природы».

Примечательно признание Сергея Есенина о том, какая книга из множества прочитанных им только в детстве и отрочестве оказала на него самое сильное влияние. «Знаете ли вы, — рассказывал он впоследствии, — какое произведение произвело на меня необычайное впечатление?! — «Слово о полку Игореве». Я познакомился с ним очень рано и был совершенно ошеломлен им, ходил как помешанный. Какая образность! Вот откуда, может быть, начало моего имажинизма. Из поэтов я рано узнал Пушкина и Фета».

В мае 1912 года Есенин закончил свое обучение в Спас-Клепиковской школе и был выпущен с дипломом учителя начальной школы. В семье считали, что он должен поступать в Московский учительский институт. «К счастью, — заметил Есенин, — этого не случилось».

Эта страница его биографии была перевернута.

После окончания школы Есенин несколько недель бил баклуши в Константинове: рыбачил, писал стихи, читал. В конце июля 1912 года он уехал в Москву, где поступил «мальчиком» в мясную лавку Крылова, где работал и его отец. Так начался тот короткий период его жизни в Москве, продлившийся до марта 1915 года, в течение которого он, меняя место за местом, зарабатывал себе на жизнь не стихами. Но это не надолго. Скоро он будет жить только на гонорары.

Из мясной лавки Крылова он вскоре ушел — жена хозяина требовала, чтобы он вставал, когда она входит, а стерпеть подобное унижение было выше его сил. После этого он поступил в книжный магазин — идеальное место для шестнадцатилетнего юноши, увлекающегося поэзией. Однако в начале 1913 года книготорговец разорился и Есенин оказался на улице.

Есенин вернулся в Константиново, но уже в марте снова собирается в Москву. На этот раз ему везет: он устроился на работу в типографию Сытина — крупнейшее по тем временам предприятие, где печаталось четверть всех книг, издаваемых в России. Поначалу он служит посыльным, потом переходит на должность подчитчика — помощника корректора.

В жизнеописаниях Есенина прижилось мнение, что Есенин был очень доволен своей работой в типографии Сытина. Между тем есть прямые указания на то, что сельского паренька Сергея Есенина, выросшего на просторах Рязанщины и привыкшего к почти неограниченной свободе, тяготила теснота и суета московских улиц, угнетала необходимость подчиняться жесткой дисциплине рабочего дня в типографии. В мае 1914 года Есенин предпринял неудачную попытку сбежать из Москвы в Ялту, заявив отцу: «Я чувствую себя подавленным, когда на меня смотрят, как на вещь. Я не хочу ни от кого зависеть».

Существует также вульгарно-социологическая тенденция преувеличивать участие Есенина в забастовочном движении рабочих типографии Сытина. Свидетельств о том, что Есенин реально примыкал к революционно настроенным рабочим, нет. Но это и не важно. Важно другое — в первые годы жизни в Москве душой и сердцем Есенина владели романтические идеалы. Это наиболее отчетливо видно из письма его другу по Спас-Клепиковской школе Грише Панфилову, написанному осенью 1912 года: «Благослови меня, мой друг, на благородный труд. Хочу написать «Пророка», в котором буду клеймить позором слепую, увязшую в пороках толпу… Отныне даю тебе клятву, буду следовать своему «Поэту». Пусть меня ждут унижения, презрение и ссылки. Я буду тверд, как будет мой пророк, выпивающий бокал, полный яда, за святую правду с сознанием благородного подвига».

В другом письме Г. Панфилову, относящемуся к началу 1913 года, Есенин признается: «Вопрос о том, изменился ли я в чем-либо, заставил меня подумать и проанализировать себя. Да, я изменился. Я изменился во взглядах, но убеждения те же и еще глубже засели в глубине души… На людей я стал смотреть тоже иначе. Гений для меня — человек слова и дела, как Христос. Все остальные, кроме Будды, представляют не что иное, как блудники, попавшие в пучину разврата».

И в другом письме, отправленным примерно в то же время: «Гриша, в настоящее время я читаю Евангелие и нахожу очень много для себя нового… Христос для меня совершенство. Но я не так верую, как другие. Те веруют из страха, что будет после смерти? А я чисто и свято, как в человека, одаренного светлым умом и благородною душою, как в образец в последовании любви к ближнему.

Жизнь… Я не могу понять ее назначения, и ведь Христос тоже не открыл цель жизни. Он указал только, как жить, но чего этим можно достигнуть, никому не известно».