Операция "Драконьи яйца" - Василиса Раса

— Извини, — буркнул Смирна. — Без обид.

— Да вообще-то тебе спасибо, — Коэн, смеясь, запрокинул лицо вверх. — Говорю ж, удар хороший. Заходи ещё, не стесняйся. — И боевики слаженно заржали, будто отпустил их кто.

Моравицкий остановил его у самого выхода с полигона. Поманил пальцем к поглощающей сети, сам облокотившись на опору контура. Смирна аж споткнулся, будучи свято уверенным, что делать этого категорически нельзя. Во всяком случае, именно это вбивали им с самого начала учёбы, и именно так гласило руководство по технике безопасности. Но Моравицкий вроде бы сам его составлял, поэтому ему, наверное, было можно.

— Выяснил, что хотел? — без обиняков спросил Моравицкий.

Смирна и не думал ничего выяснять, но да, именно выяснить случайно и получилось: и то, что вся академия в курсе, чей он сын, и то, что драки лекарей с боевиками, скорее всего, не избежать.

Оба пункта требовали размышлений, что с этим делать, и какую тактику поведения выбирать для наименьших потерь по всем направлениям, что учебному, что личных отношений. Но сделать этого он пока попросту не успел.

— Да я, собственно, не за этим…

— Я так и понял, — хмыкнул Моравицкий. — Редко так появляться стал почему? — спросил строго.

— Программа не позволяет пока, — вопросы Моравицкого сегодня Смирну раздражали. — Разгребаю. Как полегче станет, приду.

— Приходи, — согласился Моравицкий. — И с Бачеком поосторожнее.

Татович вскинул на боевика хмурый взгляд:

— Услышал, — кивнул, принимая совет.

Что именно имел профессор в виду в этот раз: то, что Коэн в курсе, чей он сын, и сегодняшнюю его, Смирны, откровенность, или конкуренцию с ним у девчонок, или личные драки, в какую он сегодня чудом чуть не ввязался, Смирна пока не понял. Но обязательно в этом разберётся. Потом.

— И кстати, — Моравицкий окликнул его, когда он уже почти вышел за внезапно зажегшийся контур полигона, — ты Левека не видел? — Смирна с подозрением покосился на мерцание искусственной ловчей сети, которая уже пару дней то гасла, то опять вспыхивала мутной пеленой защиты, и отрицательно качнул головой. Старосту-артефактора он не видел три дня. Это было чистейшей правдой. А о большем его не спрашивали. И Смирна не знал, стоит ему уже начинать волноваться, или довериться и ждать оговоренного срока? — Иди уже отсюда — недовольно махнул куратор боевиков, и Смирна не заставил его повторять дважды.

* * *

Сешень Витлавич Моравицкий наблюдал за ржущими парнями, прикидывая, что Левека он не видел уже на трёх занятиях. То есть, если учитывать два дня без его спецкурса в расписании артефакторов, выходило, по меньшей мере, дней пять. И не то, чтобы он должен был сильно за него волноваться, это была забота Витольда Боржека, куратора артефакторного факультета, который, к слову, и в ус не дул. И стоило ли ему, Моравицкому, волноваться за мальчишку?

Вот и он не знал.

Но то ли дело было в том, что контур опять просел, то ли будто взгляд чей-то чувствовался постоянно, тревога Сешеня росла. Хотя серьёзных причин для этого у него не было никаких.

Только вот Левек пропал.

Ну пусть появится живым и здоровым, прикидывал Моравицкий, он ему этих причин столько накидает, до конца семестра не отмахается. Удумал с занятий сбегать, когда у него контур сбоит. Сешеню и так за поплывшую защиту достанется от высочайшего, заикой б не стать. А тут ещё и Левек.

Эта работа, которая виделась ему изначально благородным наставничеством, водительством и примером кумира для молодняка, всё больше смахивала на что-то среднее между обязанностями няньки и пастушьей собаки. И оказалась, к тому же неожиданно нервной.

Молодёжь была любознательна и неутомима в поисках способов разгромить замок и выбраться из него после отбоя. Он едва удержался от рукоприкладства, когда впервые обнаружил троих своих недорослей в Ратице глубокой ночью. Они таскали у булочника из окна сладости. Сладости! Три здоровенных лба под два метра ростом каждый в обнимку со сладкими пирожками.

— Больфе не было нишего, — не переставая жевать покаялся ему Бачек, который естественно был среди этих малолетних вандалов. Без него вообще ни одно мало-мальски серьёзное происшествие не обходилось.

А когда портальщики наловчились таскать в замок контрабандный самогон? Да он едва дара речи от возмущения и ужаса не лишился, спешно латая дыры в защите усадьбы. Как они исхитрялись это сделать, он до сих пор голову ломал. Это своего рода соревнованием было: у портальщиков найти способ вынырнуть из защищенного замка, у Сешеня — прикрыть этот способ быстрее, чем они им воспользуются.

А уповать на здравомыслие юных гениев и пускать всё на самотёк, было себе дороже. Особенно сейчас, когда защита контура внезапно обрушилась, а потом восстановилась сама собой.

Это случилось три дня назад и лишило Сешеня нормального аппетита. Вернее не так. Аппетит у него был, как у любого здорового мужика, вполне себе зверский, и Моравицкого теперь постоянно мучил голод. Потому что поесть, латая дыры в сети, было попросту некогда. От этого он был рассеян и зол. И утром отправил первокурсников приращивать назад опавшие листья на деревья. Только чтоб были заняты, под ногами не путались и лишних вопросов не задавали.

Он трижды пожалел об этой своей затее. Потому что итог выглядел зловеще.

Первокурсники прирастили всё, что нашли в лесу. И листья, и обломившиеся ветки, и даже камни. Прямо к ветвям. Так, что ходить по лесу теперь было опасно для жизни. Камни падали и снять их с дерева оказалось сложнее, чем к нему подвесить. С этим тоже надо было срочно что-то делать.

Восьмой и седьмой сектор контура, что шли прямо вдоль самой кромки горы по старому полигону, вызывали у Сешеня серьёзные опасения, хотя изначально о них он совсем не волновался. Напряжённость контура там тоже стала спадать, но восстанавливаться, как в других местах, не желала. От этого через некоторое время летела вся сеть. Как вот сейчас.

Маргнек отметил это для себя, но не факт, что до конца понял масштабы проблемы. Смышлёный пацан. Тренировать нещадно надо. Некогда ему, видишь ли.

Бачеку в морду дал. Внезапно. А он думал, они поладили. Им бы стоило. Может, хоть на них это противостояние закончится. Благо у Бачека предубеждения к мальцу нет. А вот у юного Маргнека, который представлялся тут всем Татовичем — хороший, кстати, правильный ход — у него с отношениями сложнее. Чего не поделить успели?

И вроде в бой сегодняшний хорошо зашёл. Удачно даже. Сешень было подумал, что именно сегодня всё сложится для того, чтобы наконец примирить эти два клана. Но, как всегда, что-то пошло не так. И он был готов поклясться, что это "что-то" — девица. Впрочем, как и обычно.

Эти семьи в своих отношениях славились завидным постоянством. А проще говоря, идиотской упёртостью. Как деда Маргнека угораздило жениться на невесте тогдашнего королевского канцлера Бачека, так с тех пор и тлеет эта вражда.