Китаец - Евгений Колесов

Скоро из тела в области шеи, в накатывающих от давления волнах крови, выскочили одна за другой три мокрые, мерзкие, растерянные крысы. Как, как крысы остались живыми, находясь в теле человека?

Время: 2002 год

Место: Москва

На следующий день я прибыл по указанному Красновым адресу, в здание, расположенное в десяти минутах ходьбы от станции метро «Новослободская». Меня встретил неприметный мужчина невысокого роста, лет сорока.

– Вы Назаров?

– Здравствуйте, да.

– Здравствуйте. Пойдемте, я выдам вам бумаги.

В одном из нескольких десятков однообразных кабинетов он передал мне пачку направлений для прохождения ВВК – военно-врачебной комиссии.

– А можно спросить? – У меня, конечно, накопилось много вопросов.

– Пройдете комиссию, все остальное потом, – не поднимая глаз, ответил мужчина.

За несколько дней меня осмотрело столько врачей, сколько не смотрело за всю жизнь. Итогом проверок стало заключение: «Здоров, годен к военной службе в любых климатических условиях».

Здоровье у меня было крепкое. Выполнив в 16 лет КМС по легкой атлетике, я был кандидатом в сборную России по бегу на дистанцию 800 метров. Однако когда пришлось выбирать между спортом и учебой, выбрал последнее, о чем ни разу не пожалел. К тому же ни переломов, ни сотрясений, ничего такого у меня никогда не было. Один из докторов даже сказал: «Вас прям будто кто-то берег для службы».

* * *

– Подполковник Минин, – представился человек, порывисто зашедший в кабинет, где мне было приказано ожидать. – Сергей Анатольевич.

– Здравствуйте, – привстав, ответил я.

– Минуту.

Минин подошел к столу, снял телефонную трубку и нажал несколько кнопок. Я внимательно следил за его движениями и рассматривал своего нового знакомого.

Около 50 лет, многие из зачесанных набок волос уже полностью поседели, ниже меня почти на голову. Глубоко посаженные глаза делали его взгляд спокойным и мудрым. Его фигура хоть и была не идеальной, но белая рубашка сидела на нем как влитая и была будто только-только из-под утюга заботливой хозяйки.

На том конце провода Минину не отвечали. Он недовольно повесил трубку и сел за стол. Будто отключившись от беспокоящих проблем, он поднял на меня глаза и слегка улыбнулся.

– Ну что, Алексей Петрович. Запомнили, как меня зовут?

– Да. Сергей Анатольевич Минин. Подполковник.

– Отлично, тем паче работать нам с вами, я надеюсь, долго. Я буду готовить вас к экзаменам и вести во время обучения.

– Ясно. – Я кивнул головой, хотя мало что понял.

Именно Сергей Анатольевич и стал моим первым инструктором в Главном разведывательном управлении – ГРУ. А в дальнейшем он же стал моим куратором.

В будущем я часто ловил себя на мысли, что мне очень сильно с ним повезло. Мы быстро сдружились. Он относился ко мне с теплом, я к нему – с уважением. Он был немногословен. Причина этому была лучшая из возможных – он не говорил ничего лишнего, все было только по делу. Очень скоро Минин, что называется, «прочитал» меня, и все, что он говорил, помогало мне понять самого себя.

– Знаешь, Леша, бросается в глаза одна деталь, – однажды деликатно начал Минин.

– Что именно?

– По сути, у тебя нет друзей, – проговорил он медленно, вглядываясь в мои глаза.

Я задумался над тем, как лучше объяснить этот момент старому разведчику.

– Ни по сути, ни по содержанию, – твердо ответил я спустя минуту. – Без друзей легче живется.

По лицу Минина нельзя было понять его реакции на мои слова, но меня это не смущало. Он просил искренности, и я честно пояснил ему свою позицию по «дружественному» вопросу.

– Не волнуйся. Тем паче ты не врешь, и это главное для нас, – подбодрил меня подполковник.

– А я и не волнуюсь, – огрызнулся я. Уважительному тону в беседах с командирами мне только предстояло научиться.

– Ты пойдешь вне основного потока.

– Это как?

– Индивидуальная программа: у тебя будет только один сокурсник – ты сам.

* * *

Вообще, кроме утомительной военной комиссии, экзамены проходить мне не пришлось. Мне провели лишь несколько специальных психотестов. Как оказалось, мой интеллект и морально-волевые качества не нуждались в особой проверке. Спустя годы Минин рассказал, что мои «волю и мозги», без моего ведома, протестировали еще во время моей учебы в Тимирязевке.

Спустя месяц меня поселили на конспиративной квартире, где и проходила индивидуальная подготовка.

За те пять лет, что я провел в Китае, я неплохо узнал страну. Теперь я продолжал ее изучать более глубоко и с профессиональным подходом к вопросу. Совершенствовал язык, изучал технические предметы – радиосвязь, тайнопись, работа с микропленками, фотография. Знакомился с агентурными приемами: вербовкой, обнаружением слежки, уходом от нее, гримом…

Разумеется, не забывал химию, углубляясь не только в теорию, но и в практику многих вопросов. Спецтермины на китайском языке давались мне легко, учить их приходилось дуплетом – «китайский – английский». Но эта «зубрежка» занимала много времени. Однако с каждым месяцем процесс обучения становился только легче. Прежде всего в этом мне помогали занятия со специалистами по памяти. Если в начале учебного процесса я мог запомнить за минуту всего 4–5 из идущих подряд 20 слов, то через год занятий легко запоминал 50 и более слов последовательно, при этом легко мог воспроизвести их в обратном порядке. Номера 20–30 машин, стоящих на стоянке, лица, детали интерьера – все это моя память фиксировала легко и безошибочно.

Меня учили обращаться с оружием. Причем с ним я работал на том же письменном столе, где изучал теорию. Различные системы, сбор и разбор на время и вслепую. Стрельбы проходили в тире на стадионе «Динамо» и в Подмосковье.

Но и после всех обязательных занятий не оставалось ни минуты свободного времени. Разведчику мало вытащить на контакт нужного человека, важно стать интересным собеседником. Поэтому Минин призывал меня расширять кругозор, и мне, ко всему прочему, приходилось успевать читать массу книг на всевозможные темы.

* * *

Плотное расписание занятий помещалось в пять дней в неделю, субботу и воскресенье я проводил с родными и Катей. Разумеется, никто из них ничего о моей новой жизни не знал. Домашним я рассказывал, что отныне работаю в одной серьезной лаборатории, куда меня пригласили после того самого круглого стола. Говорил, что лаборатория располагается в паре сотен километров от Москвы, и нет ни смысла, ни сил каждый день мотаться туда-обратно. Когда поднималась тема моей работы, я обильно сыпал различными сложными терминами. Это всегда помогало скорее завершить неудобный для меня разговор.