Опередить Господа Бога - Ханна Кралль

Для врача эта проблема интересна и сегодня.

— Взять, к примеру, — говорит доктор Эдельман, — нарушение водно-белкового обмена в организме. Пишут они там что-нибудь насчет электролитов? — спрашивает он. — Вместе с водой в соединительную ткань уходят калий и соли. Проверь, догадались ли они о роли белка.

Нет, насчет электролитов они ничего не пишут. Разочарованно отмечают, что им не удалось установить столь интересный для врача механизм образования отеков при голодной болезни.

Возможно, они бы докопались до роли белка, если б им не пришлось внезапно прервать работу, — а они вынуждены были ее прервать, в чем оправдываются во вступительной части. Исследования не удалось продолжить, поскольку подверглось уничтожению экспериментальное сырье — человеческий материал. Началась ликвидация гетто.

Сразу же после уничтожения сырья погибли и сами исследователи.

Жив только один из них: доктор Теодосия Голиборская. Она изучала обмен веществ в состоянии покоя у голодных людей.

Она пишет мне из Австралии, что хотя и знала по литературе о том, что интенсивность обмена веществ в состоянии покоя при голодании снижается, но не думала, что до такой степени; она это связывает с уменьшением частоты и глубины дыхательных движений, то есть с малым количеством кислорода, потребляемого организмом голодающего.

(Я спрашиваю у доктора Голиборской, пригодились ли ей впоследствии во врачебной практике эти исследования. Она пишет, что нет, не пригодились, так как все, кого она лечила в Австралии, были сыты или даже перекормлены.)

А вот и некоторые результаты исследований, представленные в работе «Голодная болезнь. Клинические исследования голода в Варшавском гетто в 1942 году».

Мы различаем три степени истощения. При истощении I степени имеет место потеря избыточного жира; люди при этом выглядят моложе своего возраста. С этим мы часто встречались в довоенное время после возвращения пациентов из Карлсбада, Виши и т. д. II степень истощения наблюдалась почти во всех изученных нами случаях. Исключение составляет истощение III степени — кахексия, являющаяся чаще всего предсмертным состоянием.

Перейдем к описанию изменений в отдельных системах и органах.

Вес составлял в среднем от 30 до 40 кг и был на 20–25 процентов ниже довоенного. Самый низкий вес — 24 кг (у тридцатилетней женщины).

Кожа бледная, иногда синюшная.

Ногти, особенно на руках, когтеобразные…

(Возможно, мы говорим об этом излишне подробно и чересчур долго, но только потому, что непременно нужно понять, какова разница между красивой жизнью и жизнью неэстетичной и между красивой и неэстетичной смертью. Это очень важно. Ведь все, что произошло потом — после девятнадцатого апреля 1943 года, — было вызвано желанием умереть красиво.)

Отеки появлялись прежде всего на лице в области век, на стопах, у некоторых со временем отек распространялся на весь кожный покров. При уколе из подкожной клетчатки выделялась жидкость. Уже ранней осенью наблюдались случаи отморожения пальцев рук и ног.

Лица лишены выражения, маскообразны.

Наблюдалось избыточное оволосение всего тела, особенно у женщин; на лице — подобие усов и бакенбард; иногда оволосение век. Кроме того, вырастали длинные ресницы…

Психическое состояние: интеллект снижен.

Из деятельных, энергичных люди превращались в апатичных, вялых. Их почти все время клонило ко сну. Они забывали про голод, не осознавали, что хотят есть, однако при виде хлеба, сладостей или мяса внезапно становились агрессивными и с жадностью набрасывались на еду, хотя могли быть за это избиты, а спастись бегством были не в состоянии.

Переход от жизни к смерти медленный, почти незаметный. Смерть была подобна физиологической кончине от старости.

Данные вскрытия. (Учтены случаи полного вскрытия в количестве 3282.)

Цвет кожи умерших от голода: бледный или мертвенно-бледный — 82,5 %, темный или коричневый —17 %.

Отеки обнаружены у одной трети подвергнутых вскрытию, преимущественно на нижних конечностях. Туловище и верхние конечности отекали реже. В большинстве случаев отечность наблюдалась у людей с бледной кожей. Напрашивается вывод, что бледная кожа способствует отечности, а коричневая — сухому истощению.

Выдержки из протокола вскрытия (М. прот. вскр. 8613):

Женщина, 16 лет. Клинический диагноз: Inanitio permagna. Явные признаки недоедания. Мозг 1300 г, очень мягкий, отекший. В брюшной полости ок. 2 литров желтоватой прозрачной жидкости. Сердце — меньше кулака покойной.

Часто отмечалась атрофия отдельных органов.

Как правило, атрофии подвергались сердце, печень, почки и селезенка.

Атрофия сердца констатирована в 83 % случаев, атрофия печени — в 87 %, атрофия селезенки и почек — в 82 %. Атрофии подвергались и кости, которые становились пористыми и мягкими.

Значительнее всего уменьшалась печень — от примерно двух килограммов у здорового человека до пятидесяти четырех граммов.

Самый низкий вес сердца составлял сто десять граммов.

Мозг почти не уменьшался и весил по-прежнему около тысячи трехсот граммов.

В это же самое время Профессор был хирургом в Радоме, в больнице Св. Казимира. (Профессор — высокий, седоватый, элегантный. Очень красивые руки. Любит музыку, сам когда-то охотно играл на скрипке. Знает кучу иностранных языков. Его прадед был наполеоновским офицером, а дед — повстанцем.)

В ту больницу каждый день привозили раненых партизан.

У партизан в основном были прострелены животы. Тех, кто получал ранения в голову, не всегда удавалось довезти. Так что Профессор оперировал желудки, селезенки, мочевые пузыри и толстый кишечник, за день ему случалось прооперировать тридцать — сорок животов.

Летом сорок четвертого начали привозить грудные клетки, потому что под городом Варка был развернут плацдарм. Много грудных клеток — развороченных шрапнелью, или осколком гранаты, или обломком оконной рамы, вколоченным в грудь. Легкие и сердца вылезали наружу, надо было как-то их залатать и впихнуть на место.

Когда же январское наступление покатилось на запад, прибавились еще и головы: у армии имелся транспорт и раненых привозили вовремя.

— Хирург должен постоянно упражнять пальцы, — говорит Профессор. — Как пианист. У меня была ранняя и богатая практика.

Война — превосходная школа для молодого хирурга. Благодаря партизанам Профессор приобрел колоссальную сноровку в оперировании животов, благодаря фронту — в оперировании голов, но самую важную роль сыграла Варка.

Когда шли бои за плацдарм, Профессор впервые увидел открытое бьющееся сердце.

До войны никто не видел, как бьется сердце, даже у животных: кто станет мучить животное, раз все равно медицине это никогда не пригодится. Только в сорок седьмом в Польше впервые была вскрыта грудная клетка, и сделал это профессор Крафоорд, специально прибывший из Стокгольма, но и он не вскрыл даже перикарда. Все тогда как завороженные глядели на околосердечную сумку, которая ритмично пульсировала, словно в ней сидел маленький живой зверек, и только Профессор — а вовсе не Крафоорд, — только он один точно знал, как выглядит то, что беспокойно подрагивает в сумке. Потому что только он, а не всемирно известный шведский гость извлекал из сердец простых парней обрывки тряпок, осколки пуль и обломки оконных рам, благодаря чему, кстати, всего пять лет спустя, двадцатого июня пятьдесят второго года, сумел вскрыть сердце некоей Геновефы Квапиш и устранить стеноз митрального клапана.