Пленительные объятия - Ферн Майклз

— Что-нибудь в конторе не ладится?

— Нет, дела компании пока идут неплохо. У меня есть сведения, касающиеся «Испанской леди», корабля Ригана…

Сирена терпеливо ждала продолжения. По ее лицу трудно было о чем-либо догадаться.

— Так вот, сообщения, которые я получил… они, мягко говоря, неполные, но… Короче, я вот что хочу сказать, Сирена: «Леди» затонула у берегов Испании. Никто толком не знает, была ли команда захвачена пиратским кораблем или погибла в море. Они попали в ужасный шторм, и это все, что мне известно. Если я что-нибудь могу сделать для тебя, не стесняйся просить об этом.

На лбу у Петера выступили капельки пота. Что же касается Сирены, то, хотя в это трудно было поверить, она не выказала никаких чувств вообще.

— Должно быть, ты ужасно расстроен, Петер. Риган, я знаю, был твоим другом.

Сирена наклонилась к капитану и похлопала его по руке, словно желая утешить. Прикосновение было холодным как лед, и Дикстра невольно поежился, чувствуя пробегающий по телу озноб.

— Конечно, я расстроен, но ты, Сирена… Должен сказать, ты довольно легко приняла эту печальную новость. Да, мне Риган был другом, но для тебя ведь он муж!

— Верно, но ты, Петер, только сегодня узнал, что Риган для тебя потерян, а я с этой мыслью живу уже несколько месяцев — с тех самых пор, как он покинул Яву, бросив меня здесь одну. Спасибо, что пришел и рассказал обо всем. А теперь извини, пожалуйста, мне хочется побыть одной.

Фрау Хольц наблюдала за тем, как капитан Дикстра, проскакав по аллее, выбрался на дорогу, ведущую назад, в Батавию. Экономка подошла поближе к Сирене: старушку тоже озадачила некоторая бесчувственность госпожи.

— Это обман! — внезапно рассмеялась Сирена. — Неужели ты не понимаешь? Это просто очередная попытка Ригана вытащить меня с острова. Видимо, я нужна ему теперь в Испании, точнее, не я сама, а моя подпись на каких-то там документах или что-нибудь еще в таком же духе.

Внезапно какое-то смутное подозрение закралось в душу Сирены.

— Послушайте, фрау Хольц, вы действительно думаете, что с Риганом что-то случилось?

— Ему бы и в голову не пришло обманывать вас так жестоко и заставлять поверить в его смерть, — всхлипнула старушка. — Зачем, по какой такой причине? Ради вашего имени на клочке бумаги? Нет, для этого он сумел бы найти другие пути. С господином случилось что-то ужасное. Я чувствую это!

* * *

Прошла неделя, потом две, а Сирена по-прежнему не ходила к могиле сына. Стоя на балконе, мать наблюдала, как джунгли все ближе и ближе подбираются к небольшому земляному холмику. На исходе третьей недели лианы опутали скромный надгробный камень, и Сирена поняла: пройдет еще несколько дней — и не будет уже ни малейшего знака, что под этой пышной листвой покоится крохотное тельце ее безмерно любимого ребенка.

Наконец прошли и эти несколько дней. Сирена спокойно, без слез позвала фрау Хольц и указала на могилу Михеля.

— Ее больше нет. Теперь я могу ехать. Я собираюсь взять «Рану» и отправиться в Испанию. Вы хотите остаться здесь или поедете со мной?

— Еду с вами, госпожа, — сурово проговорила фрау Хольц.

Сирена судорожно сглотнула и посмотрела на экономку.

— Распустите слуг и не забудьте им как следует заплатить. После закрываем дом и — в путь!

Команда «Раны» радостно приветствовала Сирену, лица матросов сияли от восторга. Старина Якоб расшаркался перед ней в глубоком и весьма церемонном поклоне, а затем порывисто прижал к себе, подхватил на руки и закружил над гладкой, надраенной палубой.

Сирена засмеялась в первый раз за последние несколько месяцев. Глаза ее искрились.

— Забери меня домой, Якоб. Отвези обратно в Испанию!

— Есть, капитана, — ответил Якоб, употребив прозвище, которое команда дала Сирене еще в ту пору, когда они носились по морям, желая выследить и уничтожить некоего человека, известного под кличкой Крюк. Он был напрямую ответственен за смерть Исабель (так звали сестру Сирены). Матросы «Раны» вместе со своей капитаной выполняли миссию демонов мести, и тех приключений, через которые они прошли, с избытком хватило бы на несколько жизней. Тогда капитана еще была Сиреной Кордес, красивой и гордой, какой она, впрочем, оставалась и до сих пор. Но тогда ее унижала и мучила целая банда жестоких пиратов. Замышляя побег, красавица-испанка вместе с юным Калебом захватили корабль, после чего за свою неутолимую жажду мести она заслужила имя Морской Сирены.

Ее сестра Исабель была помолвлена с Риганом ван дер Рисом. Сирена заняла место умершей сестры и вышла замуж за пылкого, страстного, опаленного солнцем мужчину — хозяина всей той части Ост-Индии, которая принадлежала Голландии.

* * *

Бешеный ливень словно бы плетьми хлестал в узкие, высокие окна огромного здания из серого камня, вытянувшегося вдоль канала, на противоположном берегу которого была Гаага. В первый раз Калеб ван дер Рис не обращал внимания на отвратительную погоду — настоящее проклятие Голландии. Обычно его настроение, едва в небе появлялись низкие, гонимые ветром облака, сразу портилось, а в памяти возникали пронизанные солнцем дни, проведенные в Ост-Индии. В такие минуты он ненавидел Голландию, эту школу, в которой учился, ненавидел скуку собственного существования. Строжайшим образом регламентированная жизнь сильно отличалась от тех опасностей и восторга, которые юноша испытал когда-то на море, служа юнгой у Сирены ван дер Рис, своей мачехи.

Юноша стойко сражался с латынью, когда дежурный прервал его занятия и сообщил, что господин ван дер Рис ожидает внизу. Калеб был вне себя от радости, так как в голову ему приходило лишь одно: отец приехал сюда, чтобы забрать его из школы и отвезти на Яву. К этой надежде примешивалась также уверенность, что Риган, увидя, что сын вырос и стал настоящим мужчиной, станет относиться к нему соответственно. Через несколько дней Калебу исполняется восемнадцать — возраст, вполне подходящий для того, чтобы выбирать в жизни свою дорогу и пытаться занять место мужчины среди всех прочих мужчин…

Калеб сбежал вниз по лестнице, перескакивая одним прыжком сразу через три ступеньки и едва сдерживаясь, чтобы не закричать от переполнявшей его радости.

Он стремительно вошел в бедно обставленную приемную, где обычно принимали посетителей. Его темные глаза вспыхнули при виде отца, но затем в них появилось вдруг настороженное выражение.

— Разве Сирена не с тобой? — спросил Калеб недоуменно.

— Нет, — ответил Риган, и в его голосе послышалось нечто большее, чем просто глухое рычание. — Я же писал тебе, чтобы ты ее не ждал. Зачем мучить себя пустыми надеждами?

Юноша стоял рядом с отцом — точная копия родителя, исключая разве что темного цвета волосы и меньший, хотя уже почти плечо в плечо, рост.

Калеб, конечно, был только его сыном, но почему-то походил на Сирену гораздо больше, чем Ригану хотелось бы. Временами ему казалось, что у ребенка никогда и не было другой матери, кроме Сирены, что яванская принцесса Тита, родившая его, никогда не существовала в природе.