Открытие. Новейшие достижения в иммунотерапии для борьбы с новообразованиями и другими серьезными заболеваниями - Чарльз Грабер

Затем Джеффа направили в более крупный головной госпиталь на консультацию с нефрологом. Может быть, Джефф был просто не в настроении, но врач, решил он, оказался просто «редкой сволочью».

Давайте назовем его доктор К. Он посмотрел на цифры. Рак почки четвертой стадии – это практически смертный приговор, особенно в такой редкой агрессивной формы, но шансы есть всегда. Доктор К. Выписал Джеффу лекарство под названием «Сутент». Как и было обещано на упаковке, от «Сутента» у Джеффа начались характерные симптомы: сильнейшая тошнота, отсутствие аппетита и ежедневные рвотные позывы.

Тем временем пришли результаты ПЭТ. Рак из правой почки перебрался в позвоночник, опухоли перепрыгивали друг через друга, словно играли в чехарду. Была запланирована операция, и когда хирурги разрезали его, то обнаружили, что комки плотной ткани пробились через главную несущую колонну тела и нервной системы и оказались в опасной близости от спинного мозга. Вся структура была хрупкой, и стать могло только хуже: либо опухоли сдавят спинные нервы, либо его все более непрочные позвонки просто не смогут выдерживать его веса и рухнут, словно башни Всемирного торгового центра, либо вообще и то и другое.

Опухоль распространялась быстро, и оба варианта в лучшем случае грозили Джеффу параличом четырех конечностей. Нужно было срочно укреплять структуру. Рак был загадочным, неизлечимым и сложным, но вот с этой конкретной работой хирурги справиться вполне могли. У него вырезали часть позвоночника и вставили вместо них титановые штыри. Осанка Джеффа стала напоминать монстра Франкенштейна, и ему пришлось жить с постоянной фоновой болью от оголенных нервов, сжатых разрушенными позвонками и прикрепленных к титановой инфраструктуре, словно гитарные струны, прижатые к грифу, – но, по крайней мере, это лучше, чем паралич. Через месяц ему сделали еще одну операцию, удалив больную почку.

Было очень тяжело, боль и операции были экстремальными, но…

– Я не прекращал работать, – рассказывал Джефф. – Пытался скрывать от всех болезнь.

Он по-прежнему вставал с утра, принимал душ, брился, одевался, туго затягивал ремень на брюках, чтобы они не свалились, садился в Lexus и выезжал в сторону шоссе, как всегда. Ехал на работу.

– Но в офис я не приезжал.

Вместо этого он сворачивал с шоссе к югу от Малибу, заезжал в «Мак-Авто», покупал там яичный «Макмаффин» и запихивал его в себя еще до того, как выехать обратно на дорогу. А потом он ездил туда-сюда по Тихоокеанскому шоссе, принимая звонки по автомобильному телефону.

– Иногда я останавливался, отключал звук на телефоне, высовывался в окно, меня рвало, и я возвращался к разговору, – рассказывал он. Макмаффины помогали: они были мягкими, и это куда лучше, чем «сухие» позывы.

У него было два врача: доктор К., специалист по почкам, и доктор З., хирург. Сначала Джефф получал «Сутент» от доктора К., затем через несколько недель ходил на консультацию к хирургу. Оба врача смотрели на одни и те же снимки, но давали ему разные советы.

– Хирург говорил мне, что пора уже бросить химиотерапию, – рассказывал Джефф. – Он считал, что нужно уже перестать бороться с этой штукой и прожить то недолгое время, что у меня осталось, не страдая хотя бы от побочных эффектов.

Доктор К., напротив, был расстроен тем, что хирург рекомендовал его пациенту отказаться от назначенного лечения.

Сам Джефф считал, что доктор К. не то что был не согласен с прогнозом хирурга: он тоже считал, что Джефф умрет. Дело было просто в том, что доктор К. получал деньги за каждый сеанс химиотерапии, который проходил Джефф, и хотел получать эти деньги до тех пор, пока Джефф еще в состоянии принимать лекарство.

Наконец в сентябре доктор К. дал ему последний прогноз.

– Он сказал, что мне осталось в лучшем случае шесть месяцев, – рассказывал Джефф. Оглядываясь назад, даже удивительно, что он отмерил ему так много. Вес Джеффа уменьшился до 67 килограммов, и все большую часть этой цифры составляли опухоли.

– Он сказал мне, чтобы я привел в порядок финансовые дела. Просто ужасный человек. Никакого врачебного такта, никакого сочувствия.

Насколько понимал Джефф, «они со мной закончили. Они сдались».

Джефф считает, что врачи в госпитале просто решили, что уже не осталось ничего, за что можно было бы выставить счет. Может быть, он просто думает так, потому что сам работает менеджером и бухгалтером, но, возможно, есть в этом и что-то большее. Врачи – просто люди. Лучшие врачи очень хороши в своей работе, некоторые из них – даже во многих ее аспектах, но очень редко можно найти врача, который станет одновременно экспертом по физическому телу и философом-священником для разума, который задумался о собственной смерти. Есть еще и отчаянные мысли тяжело больного человека, разъяренного тиранией смертности, которую для него олицетворяют люди в белых халатах. Куда ни кинь – всюду клин. Плохие новости плохи для всех.

Так или иначе, медицинским профессионалам, которые знали о болезни, разрушавшей тело Джеффа, намного больше, чем тот был в состоянии понять, было больше нечего ему предложить. У них не осталось иного варианта, кроме как сдаться. Так что логичным вариантом для Джеффа было последовать примеру экспертов и тоже сдаться4.

У доктора Питера Босберга, врача из клиники «Анджелес», который направил его к тем специалистам, была другая идея. Сейчас идет клиническое испытание. Может быть, он сможет записать туда Джеффа. На тот момент даже «может быть» звучало хорошо. Лекарство, которое испытывали, не нападало на сами опухоли: оно мешало опухолям отключать естественную иммунную реакцию организма. Это лекарство называлось ингибитором контрольных точек. Ученые, работавшие над лекарством, выдвинули теорию, что наиболее эффективно оно будет вызывать сильную иммунную реакцию на опухоли с высокой степенью мутации. В том числе, возможно, на рак почек вроде того, которым болел Джефф.

* * *

Все решения по поводу параметров исследования принимал доктор Дэн Чен, доктор медицины и кандидат наук, онколог-иммунолог и лидер команды по разработке иммунотерапевтического средства в Genentech, компании, создавшей экспериментальное лекарство. Пациентов, которые могли подойти для исследования, он выбирал по слепым заявлениям, состоявшим из кодового имени из цифр и букв и истории болезни. Джефф Шварц превратился в соискателя 101006 JDS.