Шестерни системы - Андрей Валерьевич Степанов

ее по крайней мере до первых сомнений в собственной правоте, — проговорил профессор, слегка запыхавшись за время поиска. — Это может быть и кто-то другой, но сам посуди. Мы нашли несколько совпадений и пока ни одного веского доказательства невиновности.

— Тогда докажите, что казначей мешался ему.

— Над этим еще стоит подумать. Вероятно, он пытался Волкова перетянуть на свою сторону, а когда сделать этого не удалось, принял такое решение. А может, казначей просто-напросто не ссудил ему денег. Вариантов много.

— Но это лишь домыслы. Я по-прежнему не вижу смысла.

— Так ведь ты и сам сказал, Максим — ты не понимаешь власть имущих. Я, честно признаться, тоже, но все же разбираюсь в этом чуть лучше тебя. Ага, кажется, нашел! — Подбельский выдернул нижний ящик, при этом из него выкатилась еще одна пустая бутылка. — Как вы, однако, героически уговорили столько!

— Это уже не мы. То есть, не я, — начал отнекиваться я.

Память моя мне не изменяла — вторую бутылку, еще нетронутой, Сергей Николаевич поставил обратно в стол. Теперь же она была пустой. Всего за пару часов кто-то уговорил литр местной ядреной водки. И к тому же оставил кабинет незапертым.

— Конечно, он мог и в одиночку... Сейчас мы все узнаем! — Подбельский громко щелкнул переключателем, и сразу же включился механизм где-то за стеной.

По звуку было похоже на работающий лифт. Я отчаянно крутил головой, пытаясь найти источник, но профессор лишь тихо посмеивался надо мной, а потом показал мне на медленно растущую щель в стене без окон.

— Что это такое? Потайной ход??

— Он самый, — довольно улыбнулся Подбельский. — Или ты думал, что в новых дворцах такого не бывает? Наоборот, посмотри сам, — мы подошли ближе. Щель увеличивалась медленно, но верно. — Кладка с армированием, к тому же в специальном профиле. Привод на стальных роликах, с цепью и противовесами. Стандартная схема, — закончил профессор, словно только что объяснил, что дважды два будет четыре.

Я же смотрел на стену, которая со скоростью примерно два-три сантиметра в минуту сдвигалась в сторону. Механизм жужжал не очень громко, но привлекал внимание.

— Слышно только в кабинете, потому что вся зубчатая передача расположена здесь. Изоляция не даст звуку распространиться дальше, по другим помещениям. Поэтому тот, в чьем кабинете находится это потайное помещение, может спокойно им пользоваться даже ночью. А когда идет собрание Большого Совета — тем более можно. Никто не услышит.

Я даже попытался дотронуться до стены и провел ладонью по ходу ее движения, пока не уткнулся в раму картины.

— А ведь она даже в глаза не бросается, — пробормотал я, осматривая приличных размеров батальное полотно.

— И при этом скрывает стык стены, который изобретателю всей этой конструкции не удалось скрыть.

— Но ведь если знать, что есть тайный проход, можно простучать стену.

— Ха, — Подбельский уже в предвкушении скорой разгадки показал мне торец стены толщиной в полтора кирпича. — Маловероятно. Вентиляция тоже делается с такой кладкой.

— Как хорошо, что я не строитель, — выдохнул я.

К этому времени стена уже достаточно сдвинулась в сторону и Подбельский вытащил из кармана маленький фонарик, а потом замер в проходе:

— Возможно, нам понадобится пара человек, — с этими словами он сунул руку во второй карман, вытащил оттуда маленький кругляш с кнопкой, который мне давали, чтобы звать на помощь. — Помнишь еще такую игрушку?

— Еще бы не помнить. На его сигнал никто не отозвался.

Но у Григория Авдеевича все получилось — в кабинет меньше, чем через минуту, влетела пара молодцеватых парней. Не каких-то там жалких фрилансеров, которые, как я думал, в свое время следили за мной и старались сделать так, чтобы я держался от Ани подальше.

Уже вчетвером мы шагнули в темноту, которую едва разрезали слабенькие лучи фонарей. Вверх вела лестница, скомбинированная из прочных стальных опор и толстых деревянных ступеней.

— Я думал, мы будем спускаться вниз, в подвалы, — произнес я. — Там настоящий лабиринт, но на чердаке же...

— И на чердаке ничуть не хуже, поверь мне. На такие размеры здания под крышей с уклоном в тридцать градусов, что, между прочим, более полого, чем крыша дворца, можно расположить два этажа с почти трехметровыми потолками, — пояснил профессор. — Поэтому на чердаке императорского дворца спрятаться можно элементарно.

— Фантастика, — протянул я, представив себе, что и без того огромный дворец только что увеличился еще на треть.

Размерами он походил скорее на основное здание Эрмитажа. Плюс-минус десяток-другой метров в обе стороны. Два этажа. И это только над землей. Когда мы разбирались с людьми, которые регулярно подмешивали Ане в кофе смесь каких-то наркотических веществ, мне пришлось посетить подвалы.

Под зданием располагалось не меньше трех этажей — и что там прячется, я даже и представить себе не мог. А вот теперь вдогонку еще и чердак многоэтажный оказаться может.

По неширокой лестнице можно было двигаться лишь друг за другом. Короткие пролеты и узкие площадки стали причиной легкого головокружения — да еще эти постоянно стреляющие в разные стороны фонарики!

Бесшумно поднявшись наверх, когда я уже устал считать, сколько ступенек осталось за нами, я ощутил странный запах.

— Свечи? Недавно догорели? — пробормотал про себя один из молодцеватых парней профессора и тут же устремил вперед свой фонарик.

Свет выхватил помещение приличных размеров, больше похожее на зал, чем на комнату, расположенную под нами. Кто-то кашлянул, и все три луча сразу же устремились к источнику звука.

На полу лежал человек, чуть старше сорока, с залихватски подкрученными усами. Без них его массивные щеки смотрелись бы куда больше. Взлохмаченные волосы и заспанный взгляд довершали картину недавно оконченной пьянки.

— Сергей Николаевич! — тут же взвыл усатый, как только понял, что в их тайное убежище пробрались незнакомцы. — Вставайте. Нас раскрыли! Вставайте же!

Толстяк попытался подняться и начал вертеть головой в поисках младшего Романова. Пара фонариков тоже переключилась на поиски, но один по-прежнему светил прямо в заспанные глаза.

— Раскрыли, значит??! — Подбельский прытко подскочил к разбуженному, по ходу движения что-то опрокинув. — Какого черта вы здесь творите? Включите свет уже наконец!

— Я-я-я-а... — начал, широко раззявив рот, толстяк, но профессор схватил его за усы и тот заголосил, как резаный: — Пустите-е-е-е! Я все скажу!

Наконец-то включили свет. Развешанные по