Охота на лесную нимфу - Дарья Кожевникова

«Орда» прожила в доме отдыха еще четыре дня. Неизвестно, что за праздник они приехали сюда справлять, но на протяжении всех ночей они гуляли так, что для Женьки стало уже привычным, подстраиваясь под их распорядок, спать днем, а бодрствовать в ночное время — иначе было никак. И поскольку человеческие биоритмы все же не рассчитаны на такой график существования, особенно когда время близится к зиме, то отъезд «орды» Женька восприняла с большим облегчением.

— Наконец-то у нас снова станет тихо, — вздохнула она, проводив взглядом выехавшие на дорогу машины. Теперь они двигались куда более спокойно, музыка уже не гремела в салонах — то ли сидящие в них устали от такого «отдыха», то ли уже настраивались на рабочий лад, возвращаясь к своей повседневной жизни. Женьке и самой теперь предстояло немало работы: надо было сделать генеральную уборку в парке площадью в несколько гектаров, сжечь собранную за эти дни в кучи опавшую листву, поскольку при гостях дымить кострами хозяин категорически запрещал, а также ликвидировать следы «шашлычных» кострищ, закопать всевозможные банки с бутылками… и неизвестно что еще сделать, потому что Женька не видела еще того, что с утра успела натворить уехавшая «орда». А поскольку уехали гости уже затемно, можно было предположить, что успели они за это время достаточно много.

— Ну что? — обратилась Женька к Туману, прочно укоренившись за годы одинокого существования в своей привычке разговаривать с собаками. — Начнем уборку завтра с утра или пойдем сейчас и приберем хотя бы те места, где есть освещение, чтобы на завтра меньше оставалось?

Туман вильнул в ответ хвостом, выражая свою готовность идти куда и когда бы Женька ни позвала. И Тяпа был тут как тут.

— Пойдем, наверное, сейчас, — глядя на них, сама себе ответила Женька. — И завтра будет тогда полегче, а уснуть я сейчас все равно уже не смогу, ведь проснулась только около пяти вечера.

Поняли собаки Женьку или нет, но, когда она вышла вместе с ними на улицу, безошибочно повернули не к воротам, чтобы идти в лес, а к особняку. Оставив ворота открытыми — еще предстояло пронести через них не одну и не две кучи мусора, чтобы закопать в яме, под насыпью у дороги, — Женька пошла следом за собаками, на ходу оценивая масштаб предстоящей работы в тех местах, где с высоких столбов парк заливали ярким и холодным светом уличные фонари.

Уже после полуночи, выпрямившись и опираясь на грабли, Женька снова окинула взглядом освещенную часть парка. Между деревьями стелился белый дым от подожженных куч опавшей листвы, слишком отсыревшей, для того чтобы хорошо гореть, а около центральной дороги был сложен в мешках предназначенный к выносу несгораемый хлам. Теперь оставалось только вынести его за ворота, свалить в заранее приготовленную яму, дожечь костры и на этом закончить сегодняшнюю работу, потому что остальная часть парка тонула в густой темноте осенней ночи, слишком непроглядной для того, чтобы пытаться продолжить уборку до наступления утра.

— Да, и в самом деле хватит на сегодня, — сказала она собакам, отвечая скорее на свои мысли. — И так кто бы увидел со стороны, решили бы, что ненормальная, ведь кому бы еще взбрело в голову заниматься уборкой парка в такое время!

Приставив грабли к ближайшему дереву, Женька приблизилась к мешкам с мусором, как вдруг тишину пустынного ночного парка встревожил звук ревущих автомобильных моторов. Пока он слышался еще далеко, но, несомненно, приближался, иногда сопровождаясь странными резкими хлопками.

— И что бы это значило? — озадаченно спросила Женька у собак, чувствуя, как изнутри пробирает нехороший холодок. — Несутся сломя голову. Ну-ка, пойдем отсюда скорее! Зачем бы они сюда ни ехали, а встречаться нам с ними ни к чему, пусть сами разбираются со своими проблемами как знают.

Говоря это, она поискала глазами, нашла валяющуюся на земле веревку, которой связывала инвентарь, подняла ее и продела в кольцо Туманова ошейника. И поскольку рев несущихся на полном газу машин слышался уже у самых ворот, Женька, больше не мешкая, потащила Тумана за собой на веревке в темную часть парка. Тяпа, почуявший неладное, вился тут же, у самых ног — его в таких случаях незачем было привязывать.

Едва Женька с собаками успела скрыться за окутанными мраком деревьями, как машины, не снижая скорости, влетели на центральную дорожку парка и понеслись по ней.

— Психи, — остановившись и оглянувшись назад, прошептала Женька. — Пьяные или нет, но с головой у них у всех точно не в порядке.

Из своего укрытия она увидела, как машины пролетели по направлению к особняку, едва касаясь дорожки колесами. Два внедорожника, первый огромный, темного, а может быть, и черного цвета, второй поменьше, более обтекаемой формы, красный.

— Господи, — прошептала Женька, переводя испуганный взгляд на собак. — Что хоть у них происходит? Ну-ка, пошли дальше. Не стоит нам с ними встречаться, ничего хорошего эта встреча не сулит — эти типы явно не из тех, кто способен на нормальный разговор. Поэтому и домой возвращаться не станем: вдруг у этих сумасшедших возникнет идея нагрянуть к нам в гости после того, как они поймут, что особняк закрыт, и им туда не попасть? Али-то там нет, и слава богу.

Увлекая за собой Тумана, Женька едва ли не бегом направилась в глубь парка, к ограде. Ей хотелось, протиснувшись между коваными прутьями (к хорошо освещенным воротам она сейчас подойти не рискнула), выбраться вместе с собаками из парка и скрыться от греха подальше в лесу. Там-то, она знала, ее вряд ли кто-нибудь сумеет отыскать. А здесь, в парке, она почти физически ощущала надвигающуюся угрозу: эти люди, несущиеся сломя голову на машинах, были явно не в себе. И хоть она по совместительству присматривала за парком в качестве сторожа, в ее обязанности не входило рисковать здоровьем, а может, и жизнью в попытке объясниться с потерявшими рассудок «гостями». Тем более что толку от ее попыток призвать их к порядку все равно не было бы никакого, Женька знала это, потому что хорошо успела изучить такой тип людей за проведенные здесь годы.

Уже у самой ограды, не успев с облегчением вздохнуть, Женька услышала донесшийся от особняка визг тормозов, а потом какой-то грохот.

— Доездились, — прошептала она, торопливо протискиваясь между прутьями и не выпуская из рук веревку, к которой был привязан Туман. — Туман, ко мне! Выбирайся, и бежим отсюда.

Выражая готовность следовать за хозяйкой, Туман поставил лапы на каменный выступ ограды, ткнулся мордой в просвет между прутьями… и только тут Женька поняла, что его огромная голова не пролезет между ними ни под каким углом.

— Ну что же ты! — в волнении прошептала она, лихорадочно ощупывая ближайшие прутья в надежде отыскать просвет пошире. — Давай попробуем в другом месте…

Тем же путем вернувшись обратно в парк, к Туману, Женька торопливо пошла вместе с ним вдоль ограды, выискивая, нет ли где какой-нибудь бреши. Но старинная ограда была сработана на совесть. Женька миновала два пролета, ряды металлических прутьев от одного каменного столба до другого, и убедилась в том, что этот выход для Тумана закрыт. О том, чтобы бежать без него, она даже и не помышляла. Оставалось либо затаиться здесь, либо набраться смелости и все же попробовать пробраться через ворота. Женька замерла на несколько секунд, не зная, на что решиться, когда со стороны особняка вдруг прогремело сразу несколько выстрелов. Именно выстрелов, теперь в этом не могло быть уже никакого сомнения. Подхваченные эхом, они раскатились по парку, и не успела Женька даже вздохнуть, как Тяпа, словно испуганный заяц, сорвался с места и кинулся домой.