Корона. Официальный путеводитель по сериалу. Елизавета II и Уинстон Черчилль. Становление юной королевы - Роберт Лэйси

словам историка Бена Пимлотта, это был «своего рода парад победы, одержанной свободой», а также, конечно, конституционной монархией. «Привязанность к личности и семейству короля, – писал в официальной программе свадебной церемонии английский историк Джордж Маколей Тревельян, – добавляет теплоты в рациональное осознание каждым человеком политического единства и исторических традиций нашей страны. В наши прозаичные времена это своего рода популярная поэзия».

Свадьба помогла семье примирить разногласия. «Я был так горд тобой и взволнован тем, что ты была так близко ко мне во время нашего долгого прохода по Вестминстерскому аббатству, – писал король дочери после церемонии. – Но когда я протянул твою руку архиепископу, то почувствовал, что потерял что-то очень ценное… Я так рад, что вы написали маме и рассказали о том, что долгое ожидание помолвки и свадьбы изменило вас к лучшему… Я вижу, что вы с Филиппом безмерно счастливы, и это правильно, но не забывайте нас – вот чего желает всегда любящий вас и преданный вам ПАПА». Елизавета также все и всем простила. «Дорогая мамочка, – писала она на второй день медового месяца, который молодожены проводили в Бродлендсе, поместье Маунтбеттенов в Гэмпшире. – Я не знаю, с чего начать это письмо или что нужно сказать, но знаю, что должна что-то написать, потому что я очень волнуюсь… Я думаю, что у меня лучшие мать и отец в мире, и надеюсь, что смогу и своих детей вырастить в той атмосфере счастья, любви и справедливости, в которой выросли мы с Маргарет». Появление здорового сына и наследника менее чем через год после свадьбы завершило семейные и национальные торжества. Принц Чарльз родился 14 ноября 1948 года, а принцесса Анна – менее чем через два года после (15 августа 1950 года. – Прим. ред.). По словам любящей бабушки, это были «маленькие небесные создания… Я не в силах выразить, как все изменилось с их появлением в нашем доме. Все так их любят, они так нас радуют – я просто не могу это выразить. Большое-большое вам спасибо за то, что оставили их с нами».

Причина, по которой маленькие принц и принцесса в начале 1951 года остались с бабушкой и дедушкой в королевском дворце в Большом Виндзорском парке, заключалась в том, что их мать находилась за границей. Она наслаждалась временем, похожего на которое у нее не было и уже не будет. В этот период ее жизнь оказалась ближе всего к жизни простых смертных. Карьера Филиппа в военно-морском флоте (и он сам, и Дворец считали, что ее нужно продолжать) привела его на действительную службу на средиземноморском острове Мальта. Елизавета последовала за мужем.

В течение трех «смен», которые в сумме составили почти год, она могла делать относительно обычные вещи – плавать и загорать на пляже, водить машину, посещать парикмахерскую Tony, где за шесть шиллингов ей мыли голову шампунем и делали укладку. По субботам принцесса и герцог вместе с другими флотскими офицерами и их женами участвовали в ужинах с танцами, которые проходили в бальном зале отеля Phoenicia. Здесь Филипп наслаждался композицией Дюка Эллингтона Take the A Train, а Елизавета с удовольствием танцевала самбу. После множества вечеров, проведенных в замке Балморал, пара замечательно танцевала и шотландскую кадриль Eightsome Reel. «Они отдыхали: чувствовали себя совершенно свободно, приходили и уходили, когда хотели… – вспоминал о времяпрепровождении пары на Мальте камердинер Филиппа Джон Дин. – Мне кажется, что для них это было самое счастливое время».

Между тем Филипп осуществил свою давнюю мечту – он стал капитаном корабля. После нескольких месяцев, проведенных в звании первого лейтенанта на корабле Checkers, эсминце Королевских ВМС класса C, ему было поручено командование фрегатом Королевских ВМС Magpie, входившим в состав все еще внушительного Средиземноморского флота Великобритании. Дюк, как его называли за глаза сослуживцы, поразил команду своим знанием морского дела и умением филигранно точно маневрировать кораблем и преодолевать сложные мелководья. Филипп сразу дал понять своим подчиненным, что на корабле запрещено произносить его титулы. Еще большее впечатление он произвел, когда, раздевшись по пояс, возглавил команду гребцов на одной из шлюпок фрегата. Под руководством Филиппа команда Magpie выиграла шесть из десяти этапов гонок на шлюпках, проводившихся в рамках ежегодной флотской регаты. В феврале 1951 года Дюк и его жена, которая часто бывала на корабле, начали подыскивать на берегу семейные апартаменты с детской, чтобы привезти на Мальту своих детей.

Однако судьба распорядилась по-иному. Из Лондона сообщили, что здоровье короля Георга VI ухудшается. В мае 1951 года, когда король открывал на южном берегу Темзы Фестиваль Британии, он выглядел изможденным и казался гораздо старше своих 55 лет. Вскоре ему был прописан постельный режим – предполагалось, что у него грипп. Рентген показал тень в левом легком; врачи связали ее с пульмонитом, не самой тяжелой формой пневмонии, которую можно вылечить с помощью инъекций пенициллина. Король был хорошим пациентом, он тщательно записывал все симптомы, надеясь, что это поможет врачам. Особенно он верил в гомеопатические рецепты своего любимого доктора Джона Уира – и даже назвал одну из своих скаковых лошадей Hypericum («Зверобой») в честь средства, которое ему прописал Уир.

Однако неделя шла за неделей, а монарх оставался прикованным к постели и не мог, как он выражался, «изгнать эту заразу». Елизавета вернулась с Мальты, чтобы помочь ему выполнять традиционные летние королевские обязанности.

В начале июня она от имени монарха зачитала приветственную речь на банкете в честь посетившего Великобританию короля Норвегии Хокона VII, а затем заняла место отца на праздновании его официального дня рождения[8]. Вынос знамени на параде конной гвардии она в этот день встречала верхом на Уинстоне, высоком (160 см в холке) спокойном мерине рыжей масти, на котором в предыдущие годы восседал Георг VI. «Несомненно, для нее это было нелегким испытанием, – писала королю королева Мария, – но на протяжении всей церемонии она была столь спокойной и собранной, что наблюдать за ней было подлинным удовольствием». К концу июля Филипп вернулся в лондонский Кларенс-хаус, резиденцию на улице Мэлл, которую они с Елизаветой отремонтировали для своей семьи. «Нескоро я надену ее снова», – с сожалением сказал он, наблюдая, как камердинер распаковывает и вешает в шкаф его белую военно-морскую форму. Осенью пара должна была отправиться в тур по Канаде, и уже казалось вероятным, что им придется занять место короля и королевы в длительной поездке в Кению, на Цейлон, в Австралию и Новую Зеландию, которая была запланирована на следующий год. Была надежда, что несколько зимних месяцев, проведенных на солнце, укрепят