P.S. Люблю тебя - Алайна Салах

— И что в нем?

— Я предложил хорошую сумму за пакет акций вашей компании. Ее достаточно, чтобы поправить дела и закрыть долги, но, как я уже сказал, твой муж отказался. Он планировал получить от меня деньги в рассрочку на длительный срок и под мизерный процент, а не видеть за столом правления.

Мои мысли работают со скоростью отбойного молотка. Мне нужно увидеть этот договор и заново обсудить его с юристами и отцом. Если условия приемлемы и деньги от продажи части акций действительно решат проблему, то мы его подпишем.

— Возможно, Айзек погорячился и вам следует встретиться, чтобы все обсудить снова.

— Я так не думаю. Это было разовое предложение, и оно снято с торгов.

— Тебя это скорее всего не интересует, но эта компания — наследство моего сына. Поэтому я здесь. Чтобы быть уверенной в том, что со своей стороны я сделала все, чтобы ее сохранить.

— Ты права, Таша. Меня это совсем не интересует.

В груди разрастается холодная тоска от вопиющей безысходности, оттого, что надежда на положительный исход пошла прахом, и от его равнодушия. Я не ждала сочувствия, но от этого не менее больно.

— И у меня нет шанса тебя уговорить?

Джейден снова берет в руку бокал и, осушив его одним глотком, вопросительно изгибает бровь.

— А что ты можешь мне предложить?

— Вряд ли речь в нашей ситуации речь идет о деньгах. Тогда о чем?

— Напомню, что это ты хочешь меня уговорить.

— Секс? — смотрю на него саркастичной умешкой. — Это единственное, что я могу тебе дать, но у тебя масса других источников, чтобы его получить.

Джейден молчит, но его взгляд неуловимо меняется: из холодного и отчужденного он становится оценивающим. Помимо воли я затаиваю дыхание и поджимаю пальцы в туфлях, пока его глаза исследуют мою фигуру. Все это слишком, чтобы не дрогнуть: гостиничный номер, он, стоящий напротив, пристальное внимание и весь этот разговор.

— Ты красивая женщина, Таша, — эти слова он произносит медленно, и они совсем не походят на комплимент. — И я бы солгал, если бы сказал, что твое предложение не представляется мне интересным.

— Тебя не смущает то, что я замужем?

— Морально-этические аспекты с определенного времени перестали меня волновать. Меня интересует выгода. Я был готов подписать тот договор без дополнительных реверансов со стороны твоего мужа, но он отказался. Если сейчас я могу на тех же условиях получить возможность трахать его красавицу-жену, разве это не выгода? По-моему, вполне.

Пульс начинает молотить в висках, а кончики пальцев странно немеют, и я из последних сил стараюсь не подавать вида, в какое состояние привели меня его слова. Чувствую себя униженной и раздавленной.

— Ты изменился, Джейден.

— Мне пришлось, — равнодушно замечает он, отставляя пустой бокал на стол позади себя. — Свое мнение я высказал. Думаю, вам с семьей есть над чем поразмыслить, и задерживать тебя не имеет смысла. В случае положительного ответа мой номер у тебя есть.

— Мам, ты не смотришь! — Сэм разворачивается от экрана телевизора и обвиняюще глядит на меня из-под насупленных бровей.

— Я смотрю, родной.

— Нет, не смотришь. Сейчас Шрам сбросит Муфасу под бегущее стадо. В этот момент ты всегда берешь меня за руку, а сейчас не взяла.

Даже несмотря на потерянное состояние, я не могу не усмехнуться — от сына ничего не утаишь. Мои мысли и правда далеко от бед несчастного Симбы: из кабинетов Эванс&Фьюри они плавно переплывают в гостиничный номер «Петит Эрмитаж», и неумолимо летят в прошлое, в тот дождливый роковой вечер, когда ценой моей ошибки стали сразу два сердца.

Сегодняшним утром я показала юристу договор, который переслал мне ассистент Джейдена. Он пояснил, что компании придется лишиться около сорока пяти процентов акций, а покупатель станет полноправным членом правления, в остальном же скрытых подводных камней не нашел. Я понимаю, почему Айзек отказался от его подписания: он привык единолично принимать решения, а в случае продажи почти половины акций, такой возможности у него не будет. И, разумеется, Джейден Рид последний человек, с чьим мнением он хотел бы считаться.

Если отбросить в сторону большую вероятность краха компании, идея с введением третьего лица не представляется мне слишком плохой. Я изначально не разделяла энтузиазм родителей в том, чтобы безраздельно передать бразды правления в руки Айзека, наверное потому, что знала его лучше, чем они.

Не всем дана способность быть лидером — для этого нужно обладать силой, порой граничащей с жесткостью, дальновидностью и принципиальностью, на которую можно опереться в спорных ситуациях. Айзек не обладает ни одним из этих качеств, и как бы не старался, выше головы прыгнуть уже не сможет. Наверное, я могла бы принимать в судьбе компании больше участия, но моим приоритетом всегда был Сэм. До его рождения я не думала о том, какой стану матерью: той, кто кормит грудью минимально положенный срок, а по его истечению нанимает няню и идет строить карьеру, либо же женщиной, полностью растворившейся в своем чаде и посвятившей ему все свое свободное время. На деле у меня получилось найти золотую середину: когда Сэму исполнилось три года, я вернулась в офис и возглавила отдел маркетинга с условием, что работать буду неполный день. Влезать в дела Айзека у меня попросту не было ни сил, ни времени: вторую половину дня я посвящала сыну и до последних шокирующих новостей ничего менять не собиралась.

— Пап! — завидев Айзека, появившегося в дверях, Сэм соскакивает с дивана и со всех ног бежит к нему. Тот обнимает одной рукой и гладит по спине. Наши отношения с мужем далеки от идеальных, но в такие моменты я вспоминаю, для чего все еще нахожусь здесь: Сэм любит отца. Не так как меня — это я могу сказать с полной уверенностью, но все равно очень к нему привязан. Это не спасает нас с Айзеком от стычек, но мы оба делаем все, чтобы сын как можно дольше пребывал в уверенности, что его родители счастливы вместе.

После того, как мы втроем по традиции ужинаем, Сэм уходит в свою комнату, оставляя нас одних. Айзек пьет вино, пытаясь выглядеть умиротворенным, но он далеко не так хорош в притворстве, как я.

— Сегодня ассистент Джейдена переслал мне договор, о котором ты умолчал. Я показала его Эдвардсу, и он пришел к выводу, что с ним все в порядке.

В глазах Айзека вспыхивает негодование, его рука с бокалом замирает в воздухе и медленно опускается на стол.

— Для чего ты это сделала? Я не собираюсь его подписывать.

— А какие у тебя есть варианты?

Муж поджимает губы, и его тон становится строгим и сухим.

— Мне не нравится, что ты лезешь в мои дела, Таша.

— Твои дела? Твои дела были твоими до тех пор, пока не выяснилось, что ты справлялся с ними из рук вон плохо. Как у тебя язык поворачивается говорить мне такое после того, как сам попросил меня вмешаться? И с каких это пор ты решил, что я послушная марионетка, которая годится лишь на то, чтобы выполнять твои команды?