Бимайн. Тариф на безлимитное счастье - Мария Свешникова

– Будущая жена!

Черт, забыла выплеснуть содержимое банки на рубашку. Вот шляпа.

Гордой походкой я вышла из студии. А дальше единственный план спасения – бегство. Но вот охотник стал жертвой. И за мной бежал почему-то разъяренный Алек. С чего вдруг, спрашивается?

И кстати, каблуки придумал определенно мужчина. Причем отъявленный женоненавистник.

– Ну что, что я такое сделала?

– Ты мне жизнь пытаешься испортить или мне так кажется? – спросил Алек.

– Послушай, мы еще даже не поженились, а ты уже семейные сцены закатываешь!

– Да замолчи, кто ты такая, чтобы врываться на мой мальчишник!

– Наверное, твоя невеста. Еще не надумал отказаться от затеи?

– Нет, ни за что! Ты будешь позором рода Романовичей! – он поднял указательный палец наверх, давая пророческое обещание.

– Посмотрим, кто кого!

– Спорим на сто минетов, что ты подашь на развод в первые три месяца?

– А если ты проиграешь, то что?

– Хм. Я тебе... Я тебе...

– Не катит!

– То есть так? Ладно, тогда в плюс к минетам выигравший забирает Пигги.

Это было чересчур. Моего Пигги. Точнее, нашего Пигги. За то короткое время, что мы прожили душа в душу, мы завели карликового пинчера, который не был поделен лишь потому, что для вывоза собаки на Украину необходимо чипирование – в холку собаки вшивают определенный чип. Живодерами мы не были и пойти на это отказались. Пигги был сглаживающим фактором и тем другом, который никогда не предавал и не предлагал выйти замуж. А тихо охранял. Иногда нас, иногда свою миску.

– Ну что, муженек, по кОням?

Что же я смотрю сурово?

Разве смотрят так любя?

Золотого, дорогого

Так отвадить от себя.

© Евгений Долматовский

Я вышла на улицу... И пришла тоска. Да с такой силой она вошла в меня, что хотелось выть. Дальше были только Vertu и глупый брак. Дальше не было романтики. И я вряд ли верила, что Вадик сможет мне ее дать.

Может, для того чтобы любить друг друга, нам с Алеком нужны были препятствия, потому как мы игроки, только не в Golden Palace, а в жизни? Может, мы действительно по другую сторону от истинных проявлений любви?

Мы знаем друг друга как облупленные. И что нам стоит подойти и сказать что-то доброе? Так нет, нам нужны вечные моральные извращения. Отобрать Пигги, испортить мальчишник, вставить шутки про минет.

Может, мы правда самое циничное поколение на земле?

И эти мысли бились о землю, где прорастал тимьян, имбирь, шафран.

И эти чувства бились на осколки.

И эти осколки резали чувства на сотни покупок и хамских слов.

Терапия, ёпрст.

Когда-то в период острого алеконехватания я написала стихотворение. Потом пожалела. Стерла. Но не забыла. Сохранила под сотней душевных замков. И вспомнила первые строки:

И мы молча сидели в мыслей закате,

Шаловливо ловили морковные сны,

Акробатку хромую таща на канате —

Нашу сущность устало забытой вины.

Где кроется истинное спокойствие и благодать? За какими витринами хранится идеальная жизнь? Дайте ваучер. А лучше акцизную марку.

Вадик ждал меня с букетом гвоздик. Тот, кто это сейчас читает, должен понимать, что такое гвоздики. Это здравствуй, союз, тот, что социалистических республик. Который вроде нерушимый, но вот пал 19 августа 1991 г . Так и появились мы – дети девяностых.

Так вот. О гвоздиках.

– У нас сегодня вечер старой романтики.

Если эта ночь закончится в гостинице «Украина», я окончательно потеряю всякое уважение к себе.

– И что теперь? «Балтика» девятка и подъезды с гитарой?

– Нет, не обижай меня до такой степени! А ты непростая девчонка, зубы у тебя сильно белые.

– Не смущайте меня, Вадик! Так куда идем?

Он показал рукой в сторону Второй Брестской, собственно говоря, с одного из наших с Алеком совместных посещений этого места и началась наша странная история лямура-тужура-абажура. Так что дышать темно.

И моя интуиция меня не обманула – мы действительно шли в Дом кино!

Вадик снял зал (открою секрет, это недорого – так как по ночам нет сеансов), и мы смотрели старое доброе кино. «Сердца четырех»! Я смеялась практически сквозь слезы. Было душно. И мне очень хотелось грустить, но это непозволительная роскошь.

Примерно на середине фильма в зал внесли киевские котлеты с горошком. И мне стало уютно.

Тот факт, что наутро я выхожу замуж, несколько отягощал атмосферу необузданного веселья. Я тонула в том спокойствии, которое излучал Вадик.

Он закончил юридический факультет МГУ, но почему-то работал директором сразу нескольких программ на радио. Достаточно простой и внимательный. Одним словом, не Романович.

Я вышла в туалет. Меня разрывало на части. Марат голосом «в не аллё» прохрипел: «Аллё!» Это «Аллё» напоминало нечто среднее между рвотным позывом и скрипом двери. Или мне снова почудилось?

Алек был столь нетрезв, что не стесняясь «шептал» своему другу, чтобы тот не говорил, где они.

Надеюсь, они спали дома. И так же сильно надеюсь, что у себя.

Фильм закончился. Четверо героев радостно махали шляпками. И я снова вспомнила про свадьбу. Кажется, это называют «мандраж невесты».

Гвоздики потускнели и начали вянуть, я все еще напевала песенку из фильма «От самой от себя убегу-у-у, но тебя разлюбить не смогу-у-у!».

Дюшес не лез в горло.

Я написала sms Ане. Она не спала, а, как всегда, сидела на работе в продакшне и копалась в шоурилах режиссеров, пытаясь наутро не попасть под горячую и тяжелую руку продюсера, она мечтала, что когда-нибудь обручальное кольцо смягчит руку той самой продюсерши и избавит ее, великую грешницу, от страданий.

Она ждала меня все на той же работе через час.

Вадик немного смутился моему раннему уходу. Предлагал еще выпить кофе в «Даче» и покататься на трамвае «Аннушка». Но было почти три часа ночи.

Мы договорились повторить. Все: дюшес, кино и настроение. Он довез меня до продакшна и немного удивился месту моего ночлега. Подумаешь, я девушка со странностями.

Охранник закрыл за мной дверь. Я посмотрела в небольшое окно удостовериться, что такси с Вадиком отъехало, и выбежала в «Седьмой континент». Бутылка виски Jameson и огромная холодная... Та, что кока-кола.

Аня удивленно оторвалась от монитора.