Против течения. Книга 3 - Кирра Уайт

был не тем, за кого себя выдавал. Не друг и не защитник, а... предатель».

В памяти всплыли его слова, сказанные белке: "Мы договаривались, что всё пройдёт бескровно".

Они договаривались.

Это Гай стоял за похищением Тиреда, Гай виноват в сухирийской резне. Гай, Гай, Гай!

Словно наяву перед глазами Миры возникла картина, как он твёрдой рукой перерезал горло лесному. В его движениях не было сомнений и жалости. Тогда Мира думала, что Гай борется с врагом, но теперь стало понятно, что он всего лишь устранял свидетелей - тех, кто мог рассказать ей и Хадару правду.

Объяснились и многие другие странности в его поведении. Например, теперь Мире стало ясно, почему он был так недоволен её предположением, что Тиреда нет в Лесу. Гай понял, что их отправят на разведку в Лес, а для него это было опасно: каждая белка может выдать, что его здесь знают.

Ей стало душно рядом с ним, его запах показался слишком тяжёлым. Мира сделала несколько шагов в сторону. Как теперь вести себя? Что говорить? Она не могла заставить себя даже прямо взглянуть ему в глаза. Боялась, если встретится взглядом, то не сможет промолчать и обвинения польются из неё грязным потоком. Он, естественно, будет всё отрицать или придумывать оправдания. Как это всё мерзко, пошло, гадко....

Повисла тягостная пауза.

— Тебе нехорошо? - спросил Вишневский, пристально глядя на неё. Мира отметила, что в его голосе сквозит холод.

Она передёрнула плечами, скомкано пробормотала:

— Да. Мне дурно... Чего этот зверь нажрался, когда был мной?

Тут же подумала: "Не то, совсем не то говорю. А может перестать играть и притворяться? Пусть грязная, но правда?"

— Я не разрешал ему ничего есть, — ответил Гай, по-прежнему не отводя от неё пристального взгляда. — Может, случайно недосмотрел.

"Нет, надо ещё понаблюдать за ним, - подумала Мира. - Теперь, когда я всё о нём знаю и могу, наконец, оценивать не сквозь сладкую розовую вату, всё будет иначе".

— Ты видела Тиреда? — спросил Гай.

— Да.

— Как он?

На языке Миры вертелось: «Лучше, чем тебе хотелось бы!»

Но она сдержалась, подумав:

"Значит так: не буду рассказывать о том, что у Тиреда с девочкой кентавром сложились милые и даже нежные отношения. И про странный пожар и дерево, едва не убившее Тиреда - тоже. Ещё неизвестно, как Вишневский захочет это использовать, — со дна души поднялась горечь: — А раньше я ему доверяла! Единственному в Азаре».

— У Тиреда всё в порядке, — ответила она на вопрос Гая с учтивой прохладцей. — С ним хорошо обращаются и перемещается он тоже относительно свободно.

— Понятно, — в тон ей ответил Гай.

Он обвёл взглядом деревья, будто искал в них тему для разговора. Не найдя, произнёс:

— Что же, полетели, обрадуем Хадара. Возможно, благодаря стараниям Дарины он уже в состоянии вести переговоры с лесными.

Мира кивнула. Кажется, она впервые была рада перелёту на канжди. В воздухе много не поговоришь, а потом они приземлятся в лагере и можно затеряться среди других людей и занятий.

— Приведу твоего канжди, — сказал Гай и направился к зверю, который буквально соскребал длинным фиолетовым языком камни, срывая с них грибы. Мира почувствовала укол стыда: эксплуатировала она тело канжди нещадно, а вот покормить забыла. Так что теперь, вернувшись в себя-оголодавшего, зверь накинулся на грибы, как ненормальный.

— Не мешай, пусть подкрепится, — сказала Мира и направилась следом за Гаем.

Они остановились возле зверя, наблюдая за тем, как он ест, с таким усиленным вниманием, будто важнее этого нет ничего на свете.

— Почему ты не спрашиваешь о моём собеседнике? Неужели тебя не удивил его странный вид? — внезапно спросил Вишневский.

Мира вздрогнула, подумала:

"А он смелее меня, сам спросил..."

Первым порывом было изобразить непонимание: какой такой собеседник? Не понимаю, о ком речь. Но она тут же себя остановила: хватит. Захотел поговорить по душам - значит, поговорим. Всё равно, самое главное мы уже потеряли.

— Я видела эту бронированную засранку раньше, в лесу, — глуховато ответила она. — Кстати, что за народный умелец ей такой комстюмчик сварганил?

— Лес полон чудес, — уклончиво ответил Гай.

Мира усмехнулась и сказала себе: "А ты ожидала, что он так сразу всё расскажет? Такая большая и такая наивная".

— Я ожидал, ты сама меня об этом спросишь, - заметил Гай.

Мира вскинула на него глаза, едва сдерживая гнев сказала:

— К чему вопросы? И так всё понятно. Ты хочешь стать первым пацаном на районе. В прошлый раз не свезло, может теперь выгорит.

Ей вдруг вспомнилось, что всех бунтовщиков кроме Гая после мятежа сожгли, и Мира смущённо осеклась.

Вишневский кривовато улыбнулся:

— Про первого пацана на районе было смешно. Но всё равно чушь несусветная.

— Значит, чушь?! — взвизгнула Мира так громко, что даже канжди оторвался от грибов и посмотрел на неё с удивлением.

— Да, — спокойно подтвердил Гай.

— Я... тебе...

Она хотела сказать «верила», но горло перекрыл ком из слёз. Верила. Любила. И снова верила. А теперь осталась лишь пустота пепелища. Не желая разреветься при Гае, она яростно махнула рукой и подошла к зверю. Запустила пальцы в его густую шерсть — тёплый, живой, добрый. Прижалась лбом к шее канжди и закрыла глаза, чувствуя, как из-под ресниц стекают горячие слёзы. Зверь продолжал жевать свои грибы, не обращая на Миру внимания.

Кажется Вишневский за спиной что-то сказал, но она пропустила его слова мимо. Слова больше не нужны. Всё, что нужно, сказано. Вернее, почти всё.

— Знаешь, о чём я жалею больше всего? — произнесла Мира в шею канжди и, не дожидаясь ответа Гая, закончила: — Что тогда на Реке мне встретился именно ты.

Вот теперь точно сказано всё.

Краем глаза она уловила движение справа. Повернула голову. Сквозь пелену слёз увидела на ближайшем кусте нечто тёмно-красное. Оно покачивалось будто под порывами ветра, вот только в воздухе не ощущалось даже малейшего движения воздуха. Всё вокруг замерло, точно на 3D картинке.

«Не помню, чтобы здесь было такое», — подумала Мира и сморгнула слёзы, чтобы разглядеть получше.

У нескольких кустов были тёмно-красные листья необычной формы — как будто небольшие летучие мыши прицепились к веткам и