Дама наизнанку - Василий Горлов

— Молодцом! Я думал, ты с отчетом всю эту неделю провозишься: там одних первичных документов, поди, тонны три наберется. А что устала — то у меня есть одно предложение, даже просьба — отдавать приказ я без твоего согласия не собираюсь.

Немало заинтригованная Лида с интересом смотрела на Родионова, ожидая продолжения.

— Говорят, — генерал придвинул к Овечкиной пепельницу, разрешая курить, что лучший отдых — это смена рода деятельности. Вот я и хочу предложить тебе после нудной работы за столом немного подвигаться. Но не под нашим флагом и, скорее всего, в клювике ты мне ничего не принесешь — поэтому я и говорю о личном одолжении.

— Петр Александрович, не томите!

— Ты еще не забыла моего друга юности Клима Козлова, или, как мы его прозвали в спецшколе, Старого К.?

— Как можно, товарищ генерал? Ведь под его чутким руководством я едва не стала кинозвездой!

— И заодно раскрутила гениальную аферу Гомберга.

— Да, схема у них была знатная, как, впрочем, и исполнители. Благодаря этому делу, я многому научилась. Но это все в прошлом. Так что Вы говорили о Козлове?

— Беда у них там стряслась, Лида. Вот, просят подсобить и, в порядке шефской помощи, откомандировать к ним тебя на три дня. Не возражаешь?

Овечкина почувствовала, как екнуло сердце.

— А что случилось?

— Какого-то оперативника у них похитили. Вот полковник по старой памяти и обратился ко мне с этой просьбой. Ну, что, возьмешься? — Посмотрев на слегка побледневшие щеки майора, Родионов по-своему истолковал причину этого явления: — Еще раз скажу, можешь отказаться, но Климант Степанович заверил меня, что поручение не будет опасным.

— Очень жаль, Петр Александрович! — быстро овладев собой, спокойно ответила майор, — Вы же знаете, опасность меня только тонизирует. Не помните, с кем там оказия произошла?

— Нет, Лидунь, не помню. Да ты сама позвони ему, и спроси. Так мне отдавать приказ о временном прикомандировании тебя к соответствующему отделу Московского уголовного розыска?

ВТОРНИК, 14–05 — 16–20. БАРАНОВ

Вполне удовлетворенный результатом разговора с полковником, Баранов возвращался к себе. За прошедшие полгода он перестал скрывать от себя простую истину: такие женщины, как Овечкина, встречаются раз в жизни, и он свою — встретил. Тогда, летом, он пришел на ее свадьбу, подарил "от всего отдела" огромный букет кремовых роз, от себя лично — серебряный брелок для автомобильных ключей, выпил рюмку коньяку и был таков. Брелок был непростой: это была пуля калибра 4,25, которую ювелир вставил искусно сделанную оправу. Отнюдь не ведя монашеский образ жизни, Виктор неизменно сравнивал случайных подруг и свою постоянную приятельницу с Лидой. Увы, все они проигрывали составлявшему ее сущность набору из острого, порой парадоксального ума, изысканности, холодноватой страстности и того, что классик девятнадцатого века назвал "разумным эгоизмом". Сегодня, предлагая ее кандидатуру для операции "Оборотень", он пытался обмануть себя, но, кажется, не обманул полковника…

Открывая дверь "кельи", Баранов увидел там всех троих. Судя по разгоряченным лицам, он вошел в самый разгар горячей дискуссии.

— Нет, Славик, — укоризненно глядя на Поплавского, говорил Базарджян. — От тебя я такого, клянусь, не ожидал! Ну и что, что я — "лицо кавказской национальности"? Вах! Если брюнет, значит, сразу на рынок, да? И вообще: ты же культурный человек, Слава, и должен знать, что такой национальности в природе не существует — точно так же, как не может быть и "лица русской национальности"! Зачем не сказать просто: русский, армянин, грузин… На худой конец, если не знаешь точно, можно сказать — кавказец, выходец из Средней Азии… А говорить: лицо среднеазиатской национальности — это не политкорректность, это безграмотность! Какой-то чинуша придумал, чтобы его не обвинили в разжигании межнациональной розни

От волнения в обычно правильной речи старшего лейтенанта стал проскальзывать легкий акцент.

— Ахпер, — обратился к нему Виктор, усвоивший от матери два десятка слов на армянском, зачем горячишься?

— Понимаете, товарищ майор, Поплавский предлагает мне внедряться на рынок. Чем мотивирует? Ты, говорит, за своего там сойдешь! А у меня мама и папа артисты, для меня театр — дом родной! Кинематограф тоже…

— Дом? — подсказал Быков.

Алик только махнул рукой.

— … Кинематограф родной брат театра! Зачем мне не пойти к каскадерам? Я кандидат в мастера спорта по стрельбе. Рассудите, товарищ майор!

— Алик, скажи, ты в автомобилях разбираешься?

— Я, конечно, не Шумахер…

— Я не об этом: водить мы все умеем. Я имею в виду, можешь ли ты починить какой-нибудь жиклер, заменить распредвал? Нет, и поэтому на автосервис пойдет Быков. А кто лучше разбирается в Интернете, ты или Поплавский? Ну, раз Славик, значит, ему сам Бог велел задружить с порнографами! Я вот, например, умею фехтовать и скакать на лошади. Поэтому, хотя меня совсем и не тянет в этом расследовании мир искусства, я займусь каскадерами. Кто же у нас остается?

Базарджян набычился и совсем повесил нос.

— А остается у нас единственный человек, который сможет сыграть самую трудную роль — проникнуть в сплоченное сообщество рыночного криминалитета. Он не только подающий надежды сыщик, но и обладатель диплома Российского государственного торгово-экономического университета, бывшего Института советской торговли. Я даже знаю, как его зовут, — с этими словами Виктор хлопнул слегка повеселевшего Алика по плечу. — Тебя же никто, ахпер-джан[1], не посылает торговать на базар урюком!

— Лихо ты нас распределил по нашим возможностям, но поинтересовался ли ты нашими потребностями? — так сформулировать вопрос мог, конечно, только Слава Поплавский. — Могу тебе напомнить, что Старый К, — при этих словах Алик конфузливо посмотрел на дверь, — рекомендовал нам "выбрать дело по душе". Так вот, официально заявляю, что порнография мне не по душе. Ты можешь мне только приказать, но имеешь ли на это право?

Баранов не мог с точностью утверждать, была ли это попытка бунта, или способ прекратить протесты Алика, однако ударил по мастерски поданному Славой мячу от души:

— Полковник Козлов назначил меня ответственным за операцию по вызволению Гусева, — официальным голосом объявил он. Сомневающиеся могут попросить подтверждения лично у Климента Степановича.

Сомневающихся не нашлось. Выдержав необходимую паузу, майор предложил закончить митинг, разойтись, и в пятнадцать часов собраться для обсуждения легенд.

— К полковнику лучше не идти с совсем уж сырым материалом, — объяснил он это свое решение. — Прошу вас придумать что-то совсем простое, поскольку на подготовку сложных комбинаций у нас нет времени. Все свободны!

Придумать правдоподобную легенду — вымышленное жизнеописание, — достаточно нетрудно. Значительно сложнее бывает обезопасить агента: легенда всегда проверяется, с той или иной степенью тщательности, и вот эта "страховка" обычно бывает весьма трудо- и времяемкой. Впрочем, хорошая проверка тоже требует некоторого времени, поэтому в данной конкретной операции, которая должна была закончиться до полудня пятницы, стороны были в равных условиях: на все про все отводилось два — два с половиной дня. Поэтому на этот раз "страховка" могла быть минимальной. Но оставалась третья, порой самая трудная часть комплекса мероприятий по внедрению: агента еще нужно подвести к объекту так, чтобы это выглядело результатом естественного развития событий, пусть даже и случайным. В этом смысле, конечно, лучше всего подходит рекомендация кого-то, кто пользуется полным доверием представителя противоположной стороны. Нелогичное в житейском смысле появление агента около объекта может насторожить последнего и сделать бессмысленными все предыдущие усилия по подготовке операции. Но и это еще не все, поскольку существует четвертая фаза — отход (выход из операции). Конечно, если она завершается полной ликвидацией противника, вопрос решается технически просто и проблем возникнуть не должно (хотя вопрос все равно требует проработки). Сложнее, если отход агента не означает завершения долговременной комбинации. В этом случае его тоже приходится легендировать, поскольку простое исчезновение агента грозит теми же негативными последствиями, что и неуклюжее его введение в соприкосновение с противником. Остается добавить, что среди массы других проблем, которые тоже приходится решать в подготовительный период, особо выделяется обеспечение связи (притом, что мелочей в этом деле нет). Безжалостная статистика показывает, что причина большинства провалов, так или иначе, имеет отношение к организации связи.