Dominium Mundi. Властитель мира - Франсуа Баранже

Такое заявление звучит довольно претенциозно. Однако это чистая правда.

Пока я был маленьким, папе удалось отложить достаточно денег, чтобы записать меня на парижский факультет биоинформатики. Это было большой жертвой, потому что, помимо расходов на такого рода обучение, я еще и должен был уйти с работы, чтобы переместить свою задницу на университетскую скамью. А значит, я больше не приносил денег в семью, зато дорого ей обходился.

Поскольку это современное направление почтенной науки информатики могло изучаться только с пультов биоСтрукта, закупка учебного оборудования полностью поглощала наши скудные семейные накопления. На протяжении долгих лет учебы мне часто становилось очень стыдно при мысли о том, какую нищенскую жизнь ведут отец и сестра, пока я тут отрываюсь за пультом сверхсовременных машин.

Но хотя от людей вроде нас это требовало значительных финансовых усилий, оно того стоило. Получаемое мной образование после его завершения в принципе должно было гарантировать должность узкого специалиста высшей квалификации в промышленности или даже в армии – но уже не как насильно мобилизованного – и обеспечить таким образом достойный доход для всей семьи. Не стоит забывать, что к тому моменту папа будет уже слишком стар, чтобы работать.

Извещение о призыве в крестовый поход пришло полтора года назад, почти в сочельник. На тот момент до получения диплома мне оставался еще год, поэтому меня сочли годным к моменту отправки весной 2204-го. Вообще-то, прогнозисты утверждали, что эта кампания продлится не больше трех-четырех лет Относительного Времени, включая возвращение, а значит, меня не будет на Земле около пяти-шести лет.

Когда я вернусь, папе стукнет чуть больше шестидесяти пяти, и, вероятно, ему предстоит работать лет пять-шесть, пока я не найду постоянную должность в какой-нибудь серьезной компании. Если все пройдет хорошо, это принудительное рекрутирование не станет катастрофой для семьи. Вот почему скрепя сердце я подчинился мобилизации, а не сбежал за границу.

И наконец, если уж быть совсем честным, все эти соображения, конечно, сыграли свою роль в принятии окончательного решения, но не они были определяющими. Меня убедил Некто.

Совершеннейший незнакомец.

Я никогда никому не признавался, но я и впрямь едва не уехал в Центральную Африку. Раздобыв адрес проводника, я отправился в одно из тех пользующихся дурной славой местечек, которые во множестве расплодились в окрестностях Эврё. Приготовившись выплатить задаток, я взял с собой левую кредитку, на которой лежали заработанные по-черному деньги, и больше всего боялся, что домой вернусь ограбленным, а не с названием корабля и датой. Все дорогу меня мучил стыд. Я брошу Гийеметту и папу. Я оказался слишком труслив, чтобы пожертвовать частью своей жизни – то есть сделать то, что мой отец сделал для меня!

И вот, пока я бродил под проливным дождем по бидонвилям Эврё, заблудившись, несмотря на полученные точные инструкции, и безуспешно пытаясь сориентироваться в путанице ржавых железных листов и гнилых досок, оскальзываясь в грязи и остерегаясь использовать месседжер, который мог бы выдать меня в случае проверки, заворачивая за угол очередной халупы, я чуть было не столкнулся с кем-то. Человек замер, пока я рефлекторно балансировал на одной ноге, чтобы не врезаться в него. К несчастью, мокрая грязь, покрывающая землю, не способствовала сохранению равновесия, и я почувствовал, что если не вцеплюсь во что-нибудь, то рухну плашмя. Поэтому моя рука взметнулась, пытаясь ухватиться за воротник пальто незнакомца в надежде удержаться.

Не знаю в точности, что произошло затем, но, к своему великому удивлению, рука встретила лишь пустоту. Или же из-за заливающего глаза частого дождя я неверно определил, где находится его воротник, или же этот тип просто отступил в сторону, увернувшись; так или иначе, увлекаемый собственным весом, я завершил свой смехотворный пируэт, шлепнувшись в грязь.

Весь пунцовый, я поспешно поднялся. Человек даже не шевельнулся, чтобы мне помочь.

Передо мной стоял мужчина не первой молодости в простом белом пальто и шляпе в стиле галеро[6], какие уже давно не носят. Я подметил эту деталь, потому что отец когда-то носил такую же в память о своей военной службе, которую проходил в Бретани. Кстати, потертое пальто тоже могло бы принадлежать ему. Полагаю, что именно это отдаленное сходство и побудило меня задержаться, вместо того чтобы сразу пойти своей дорогой.

Я пробормотал какие-то извинения и спросил, все ли с ним в порядке. Пусть даже я не ощутил соприкосновения, у меня не было уверенности, что я его не толкнул. Странным беззвучным голосом мужчина ответил, что с ним все хорошо, а вот со мной вроде бы нет. Чувствуя, что впадаю в полное замешательство, я начал придумывать какое-то фантастическое объяснение моему присутствию в подобном месте, сам понимая, как мало доверия вызывают мои слова. Если этот тип из полиции, я пропал. Я едва осмеливался на него смотреть.

Однако незнакомец продолжал со мной говорить, и в конце концов его необычный голос меня успокоил. Пусть я так толком и не объяснил, зачем здесь оказался, не требовалось особой догадливости, чтобы понять, что именно привело меня сюда. Я был не первым и не последним. Сочувствуя моей растерянности, он поднес два пальца к полям шляпы и собрался откланяться. Уходя, он тем не менее задал мне странный вопрос: Вы уже спрашивали себя, в чем смысл вашей жизни?

Я застыл на месте, глядя, как он удаляется, а потом исчезает за углом улочки.

Смысл моей жизни…

Конечно, я мог покинуть эту страну, обустроиться где-то за границей, чтобы избежать мобилизации, подождать, пока все не уляжется, а потом, через несколько лет, попытаться вернуться по подложным документам. Но что я буду делать все эти годы? Кое-как перебиваться. Тянуть время…

Внезапно я понял, до какой степени был глуп. Я рисковал не только тем, что никогда больше не увижу семью, покину их навсегда, но еще и тем, что никогда больше не сяду за пульт! А я ведь создан для биоинформатики. Бессмысленно прятать голову в песок. Я действительно создан для этого. В этом заключалась вся моя жизнь студента, и в этом же, только в большей степени, она будет заключаться и позже. Представить себе хоть на мгновение, что я буду лишен этого до конца дней, казалось просто ужасным. В ту минуту у меня просто в голове не укладывалось, как я мог даже помыслить о таком!

Подумать только, понадобилась эта невероятная встреча, чтобы до меня наконец дошло. Мне хотелось поблагодарить незнакомца за невольную услугу, которую он мне только что оказал, но он наверняка был уже далеко.

Может, смутное сходство с отцом усилило воздействие его слов? В любом случае факт остается фактом: с того мгновения любые мысли о бегстве меня покинули.

Поездка из Нормандии в Эркери в старом, провонявшем метаноловым топливом послевоенном грузовике заняла больше двух часов. Когда мы прибыли в космопорт, нас отвели в отдельный зал ожидания, где и продержали двадцать четыре часа, запретив выходить. После полудня нам принесли безвкусный обед, а потом вынудили нас там же провести ночь, скорчившись в неудобных креслах или прямо на полу, на грязном ковровом покрытии. На следующий день, когда объявили посадку, наша группа с ломотой во всем теле, еле волоча ноги, двинулась к ожидавшему нас МТА.