Хрупкая осень - Юрий Горюнов

у него папку с историей болезни. – Идите домой.

– Я сегодня встречаюсь с дочерью.

– Тем более. Вы когда были в отпуске?

– Давно. Сегодня думал об этом.

– Надо не думать, а идти и отдыхать. Уехать в какую-нибудь глушь.

– Я подумаю.

– Идите, Андрей Семенович, идите.

Он послушно поднялся, снял халат, набросил куртку и вышел из кабинета, Таня за ним.

Она стояла и смотрела ему вслед, как он идет по коридору: высокий, широкоплечий и усталый.

– Любуешься своим шефом? – спросила подошедшая дежурная медсестра.

– Жалею. Хороший мужик, а один. Отдыхать ему надо, устал он. Вон мешки под глазами.

– Да отдыхать надо, но к нему очередь.

– Эх, Надя. Очередь может и подождать. Кто их будет лечить, если он надорвется.

– Жениться бы ему, пришел домой в уют. А так куда?

– Не каждая сможет жить при его режиме.

– Ну, хоть встретился бы кто.

– Ну, это не наше дело. Что стоишь? Пошли работать.

Андрей вышел из больницы, подошел к машине и направился к парку, куда должна была подъехать Вера с Настей. Приехал он раньше и, разместившись на скамейке, у входа, наслаждаясь солнечным теплом, под голубым небом без облаков, стал дожидаться. «Бабье лето наступает» – подумал он, – Хорошее время года».

Через полчаса подъехала машина, из которой выскочила Настя, и устремилась к отцу. Он поднялся, и когда она подбежала, широко распахнув руки, подхватил ее и закружил. Подошла Вера.

– Привет.

– Привет.

– Андрей, Настя сегодня не может долго, нам потом к зубному.

– Да, папочка, такие вот дела.

– Хорошо. Зубы надо лечить. Как у вас дела? – обратился он к Вере. Перед ним стояла стройная, миловидная, светловолосая женщина. Андрей отметил, что выглядит она хорошо, но ничто в нем не шевельнулось. Все было в прошлом. Он даже не смог бы сказать, любил ли он ее. Наверное, да, но уже не сейчас.

– Все хорошо, спасибо. А ты устал, – заметила она.

– Операция была сложная. Ну, мы пойдем и так у нас времени мало. Куда ее подвезти?

– Я сама приеду сюда через час.

Андрей и Настя повернулись и направились в парк. В течение времени, что у них было, они гуляли по парку, сидели на скамейке кормили птиц, ели мороженное. Андрей поинтересовался, как дела в школе, дома. Вера три года назад вышла замуж, Андрей, когда узнал о ее намерении, долго настраивал дочь, на изменения в ее жизни, и ему это удалось. С мужем Веры у Насти сложились добрые отношения, но она не называла его папой, а тот, надо отдать должное, не настаивал. Андрею было спокойно, что Настя живет в полноценной семье, а не просто при маме. Этого он дать ей, увы, не смог.

– Ну что ты все спрашиваешь. А как у тебя дела? Расскажи. Я же тебе рассказываю.

Андрей усмехнулся и прижал дочку к себе рукой: – Хорошо живу дочка, но вот по тебе скучаю. А так много работаю.

– У тебя сложная была операция?

– Сложная.

– Больной будет жить?

– Обязательно.

– Пап, а тебе не страшно делать эти операции Ты же режешь людей.

– Интересные вопросы ты задаешь. Нет, Настя, не страшно. Уже привык, но я не могу себе позволить ни бояться, ни волноваться. Вот ты, когда волнуешься, пишешь хуже. А вот представь себе, если вместо ручки у меня скальпель. Что тогда?

– Брр, – поежилась Настя.

– А резать? Иначе бывает нельзя, я должен быть спокоен, приходится, чтобы помочь больному.

– Ты их жалеешь?

– Жалею, как без жалости к ним. Но это не та слезливая жалость. Ты когда видишь животное, ну, там кошку, собаку с пораненной ногой, тебе их жалко?

– Конечно. Мне хочется что-то сделать, чтобы им было легче.

– Вот и моя работа в том, чтобы потом больным было легче. А что это ты стала интересоваться медициной?

– Да вот думаю, может стану врачом

– Эх, ты. Врачом надо не становиться, им надо быть. Если хочешь, возьму тебя в больницу, покажу.

– Договорились. Пап, а ты хороший врач?

Андрей внимательно посмотрел на дочь: – Настя, странные у тебя сегодня вопросы. Я не знаю, хороший или нет, я не думаю о том, что обо мне говорят. А почему ты спросила?

– Меня учительница по русскому языку спросила: – Шухов Андрей Семенович родственник мне? Я ответила, что ты мой папа, – она произнесла это с гордостью, что ее отец известен. Андрей был благодарен Вере, что она не настаивала на смене фамилии дочери, и она осталась Шухова Анастасия Андреевна.

– Не думай об этом дочка. Когда люди ждут похвалы, в моей профессии, в них умирает врач. Больные это чувствуют. Все пойдем дальше.

Они прошлись по ближайшим улицам, зашли в магазин, где купили новый пенал и вернулись к входу в парк, где их уже ждала Вера.

– Мам, – обратилась к ней Настя, – в следующий раз подольше погуляем. Папа обещал взять меня в больницу.

– Зачем?

– Показать.

– Ну, раз обещал, то пусть держит слово. Нам пора.

– Пап, ты не расстраивайся, еще увидимся.

– Конечно.

Они попрощались, Андрей стоял и смотрел вслед машине, пока она не исчезла из вида. Домой       идти не хотелось, хотя там его ждал сожитель кот – Кузя, которого он подобрал котенком. Затем сел в машину и начал бесцельно ездить по улицам. Домой еще успеет, как и выспаться, операция назначена на завтрашний вечер, только днем надо заехать в другую клинику для консультации.

Поездив по городу, он решил пройтись пешком, и, поставив машину в одном из переулков, пошел по улице, рассматривая архитектуру старинных зданий.

Возвращался он по другой стороне улицы, когда вечер уже стал накрывать город. Проходя мимо ресторана «Бастион», он вспомнил, что сегодня ничего не ел, но представив, что придется сидеть и ждать, заказывать, отказался от этой затеи, решив, что поест дома, тем, что есть в холодильнике. Едва отошел от ресторана, как его обогнала женщина, которая разговаривала сама с собой. Она была стройной и высокой. Он, из простого человеческого чувства, видя в ней в первую очередь, человека, который чем-то обеспокоен, который называет себя дурой, спросил:

– Девушка, у вас все в порядке? – и когда она обернулась, заметил, что она красива, но это было в данный момент просто констатация факта.

3

Света вошла в зал ресторан, и сразу увидела Дмитрия, который встал из-за столика, чтобы она его заметила. Она не спеша пошла к нему. Ресторан был вместительным, уютным и располагался в старинном здании. Потолки были сводчатые и дугой спускались к полу, который был из темно-коричневых плит, но покрыт ковровыми дорожками, что заглушало шаги. Стены