Лизать сахар. Жизнь втроем - Оксана НеРобкая

Лепа будет нежным или страстным – каким ей захочется, таким и будет. Он всегда ловил любой ее жест, предугадывая желания. Он был очень увлечен Софочкой, которая в свою очередь разнообразными методами разжигала его страсть. В момент, когда мужчина будет находиться в предоргазмеиной эйфории от ее умелых ласк, она в очередной раз напомнит ему, что для полной гармонии он должен развестись. Ведь тогда он сможет жениться на любимой, и они станут настоящей семьей. Он послушно кивнет. И в этом согласии будет больше решимости и готовности, чем ранее. Каждую новую встречу Лепа привязывался к Софочке сильнее и сильнее, превращаясь в послушное животное. Девушка улыбнулась во все тридцать зубов. Два зуба мудрости у нее еще не выросли. Придирчиво оценила отражение в зеркале. Завтра обязательно в солярий, смугловатый оттенок кожи уже потерял насыщенность. И к парикмахеру. У самых корней волос уже пробивался рыжий пигмент. А ведь она нынче блондинка.

Улица была узкая, удручающе темная. Ее пересекали еще более узкие, вымощенные булыжником переулки. Почерневшие стены домов нависали с молчаливым отчаянием. Будто из последних сил сдерживались, чтобы не дрогнуть и не упасть всей своей кирпичной массой на одинокого прохожего, раздавить, смешать его плоть с каменной мостовой. Томас поежился от пронизывающего ветра и ускорил шаг. Он родился и вырос в этом городе, но не помнил такой холодной осени. Нужно пройти минут десять, потом свернуть налево, и еще десять минут пути до станции надземного метро.

Было не поздно – всего восемь вечера, но людей в вагоне ехало на удивление мало. Бомжеватого вида старик прижимал к груди большую картонную коробку и бормотал под нос. Двое афроамериканцев о чем-то злобно спорили, используя преимущественно два слова– «nigger» и «fuck». Toмac уставился в окно. Поезд расторопно мчался на высоте второго этажа мимо облезлых промышленных и жилых зданий. Железная дорога проложена так близко к ним, что можно было высунуть палец и сломать его о выступающие неровности стен. Вскоре пейзаж за окном сменился. Противный голос объявил остановку «State Street».

Томас жил не далеко от центра Чикаго – всего пять остановок, – но грандиозность Петли не уставала приводить в потрясение. Петля (The Loop) – сердце города, утыканное иглами небоскребов. Ржавые рельсы метрополитена опутывали его прямоугольными объятиями. Томас влился в шумную толпу, делившую улицу на две части, двигавшиеся в разных направлениях. На ближайшем повороте свернул направо и вошел в бар «Монти и Фея», где работал вышибалой уже два года.

Его напарник Джонсон, рослый туповатый ирландец, был уже там.

– Хей, привет, Крайтон, ты как всегда минута в минуту?

– Точно. Все нормально? – Томас окинул взглядом бар. Посетителей было немного. Большинство подтянется к полуночи, тогда-то и настанет жаркое время. Кто-то напьется и затеет драку, кто-то начнет приставать к стриптизершам, кто-то не удовлетворится качеством блюд и попытается не заплатить.

– Все о'кей. Сам знаешь, рано еще.

В детстве Томас мечтал стать чемпионом мира по боксу. Но годам к двенадцати понял, что его вечно пьяный отец вряд ли сможет оплачивать тренировки. Мать сбежала, когда сыну исполнился годик. Они жили в бедном квартале по соседству с эмигрантами из Польши и Мексики. Снимали двухкомнатную квартирку с грязными обоями. Отец трудился на стройке и зарабатывал вполне прилично, но все спускал на алкоголь. Фактически ребенок был предоставлен самому себе. Порой он не ночевал дома, загулявшись с друзьями. Несколько парней из его класса организовали детскую банду и славно терроризировали продавцов мелких магазинчиков в округе. Иногда возникали стычки с соседствующими группировками. Дрались как звери, ломая носы, выбивая зубы. Частенько после подобных боев Томас заползал в заброшенный цех ближайшего завода и отлеживался, как собака зализывал раны.

Школу он все-таки окончил, хотя и с минимальным количеством баллов. В любом случае, никакой пользы от тех знаний, которые вдалбливали педагоги, не видел. Более того, казалось, что с каждым годом он забывал и то немногое, что выучил ранее. Важно было лишь то, что Томас – самый сильный парень в районе.

– Ты следил вчера за матчем «Чикаго Булз» и «Майами Хит»? Быки выиграли на чужой площадке со счетом 108:66!

– Да ну? – Джонсон недоверчиво хмыкнул.

– Ага! «Чикаго Булз» реально зажгли! Разыгрывающий защитник Хайнрич, красавчик, набрал 26 очков. Центровой Уоллес тоже порадовал. Чую, быки в этом сезоне выберутся из дерьма.

– Пора бы. А то после Джордана смотреть не на что.

– Завтра они играют с «Орландо Мэджик». У меня хорошие предчувствия. Джален Роуз неплох в передачах и подборах, заценим.

Нельзя сказать, что Томас фанател от баскетбола. Иногда играл, конечно, с парнями во дворе. Ради развлечения. Матчи родной команды всегда отслеживал, болел. А вот трансляцию бокса никогда не включал. Начинал злиться. Если бы в детстве ему выпал шанс, он бы стал великим спортсменом. Но не было денег. Проблемы и разочарования всегда упираются в проклятые деньги…

Может, философ и утешил бы Томаса тем, что бедность – не порок. О, он отлично знал: бедность действительно не порок, а мать всех пороков. Если бы Мэдди не удерживала его, он уже давно снова занялся бы разбоем или торговлей наркотиками, что приносило хорошую прибыль. Но Мэдди – единственный близкий человек. Она просила не делать этого. И он не делал. Их встреча, пожалуй, была самым светлым событием в жизни. Он до сих пор разводил руками: как? Как стройная, умопомрачительно привлекательная мулаточка из Саут Сайда могла обратить внимание на никчемного белого янки?

Однажды полулегальные дела привели Томаса в черный квартал, что было весьма небезопасно. Он шел по улице, ловя ненавистные взгляды. Рядом остановилась полицейская машина. Копы поинтересовались, какого черта его сюда занесло и изъявили намерение силой вывезти его, чтобы не портить отчетность по преступлениям. Пришлось спасаться бегством. Нырнул в подворотню, натолкнулся на девушку. Должно быть, она наблюдала за ситуацией и решила помочь. Схватила за шиворот, затащила в подъезд. Стояли не шелохнувшись, вслушиваясь в полицейскую сирену. Когда звук стих, рассмеялись. Через час он покидал черный район, довольный удачной сделкой. Кроме того, завтра его ждало свидание с темнокожей девицей. На нейтральной территории, разумеется.

Через месяц после знакомства Томас и Мэдди стали жить вместе. Поселились в одном из дешевых многоквартирных домов в районе даунтауна. Мэдди оказалась до комизма правильной девочкой. При том, что выросла в бандитской части Чикаго. Парадокс быстро объяснился. Троих ее братьев убили в перестрелке, другой мотал срок, сестра умерла от СПИДа. Девушка панически боялась любой преступной деятельности, ведь она унесла жизни самых родных людей. Мэдди обнимала возлюбленного, плакала. Когда родилась дочка, Томас пообещал, что покончит с незаконными делами.

– Крайтон! – напарник кивнул в сторону барной стойки. Намечалась заварушка.

– По какому праву? Ублюдки! – вопил буян.