Последнее обещание - Кэтрин Хьюз

– Ральф Ричардс слушает.

– Ральф, это я.

Последовала недолгая пауза.

– Доброе утро, Тара. Чем могу быть полезен?

Я напряглась, услышав этот деловой тон. Мы ведь были женаты двадцать три года, у нас общий ребенок.

– Я получила очень странное письмо… от адвоката.

– Меня это не касается, – ответил бывший муж. В эту секунду где-то рядом с ним раздался истошный вопль, и мне пришлось отвести трубку подальше от уха. Видимо, у одной из близняшек началась истерика.

– Ты заткнешься, в конце концов? Я тут по телефону разговариваю.

Ральф пытался прикрыть трубку, но я отчетливо это слышала и была шокирована.

– Ральф, я знаю, они могут вести себя, как маленькие монстры, но нельзя же так на них кричать.

– А, нет, близнецы в детском саду. Это Сюзи, – ответил он немного растерянно. – Что ты там говорила про письмо?

Этот хаос в его новой семье немного сбил меня с толку, но я старалась не злорадствовать.

– Утром пришло заказное письмо. Я думала, оно от… – Мне пришлось прерваться, чтобы он не догадался.

Может, мы и разошлись, предварительно уладив финансовые вопросы, но мы все еще были официально женаты. Мысль о том, что скоро на меня повесят ярлык «разведенка», совсем не радовала.

– Оно от адвокатской канторы Ирвина Фортиса, из Лондона.

– Впервые слышу.

– Они хотят, чтобы я приехала, захватив с собой паспорт и много разных документов. Сказали, что действуют по особой инструкции и не могут вдаваться в подробности.

Я слышала, как он поскреб ногтями по щетине на подбородке.

– Как-то загадочно. Ты поедешь?

– Не думаю, что у меня есть выбор.

– А от меня ты чего хочешь?

Это был простой вопрос, но ответа у меня не было.

– Ничего, Ральф. Просто хотела с кем-нибудь поделиться.

Пришлось целый день набираться храбрости, чтобы позвонить этому Ирвину Фортису. В телефонном разговоре ничего выяснить не удалось, но мне хотя бы назначили встречу на следующей неделе. Забронировав билет на поезд от Пикадилли до Юстона, я прыгнула в машину и поехала в хоспис по знакомому маршруту.

Парковка оказалась на удивление пустой. Желудок сжимался от знакомого чувства трепета. Хоспис святого Иуды – это удивительное место, где работают настоящие ангелы. Множество людей, включая и меня, были безмерно благодарны им за труд. Но почему именно святой Иуда? Он же покровитель отчаявшихся. Понятно, что это хоспис, но все же хотелось чего-то более оптимистичного.

Окно бабушкиной палаты выходило в сад, и кровать была размещена так, чтобы пациент мог в полной мере наслаждаться видом. Она спала с приоткрытым ртом, в уголках которого запеклась слюна, и казалась такой безмятежной и умиротворенной, что мне не хотелось ее будить. В последнее время сон был единственной передышкой, когда она не чувствовала боли. Все началось с кашля, на который бабушка долго не обращала внимания. С ее привычкой выкуривать по три пачки в день, она почти его не замечала. И продолжала молчать, даже когда начала кашлять кровью. Я узнала обо всем, когда боль в груди мучила ее уже год. Повела ее к врачам, но было уже поздно. Опухоль разрослась настолько, что они могли предложить лишь паллиативную помощь[8]. Для девяносто одного года бабушка держалась неплохо, но болезнь уже зашла слишком далеко, и она оказалась на пороге смерти. Мне не привыкать к потерям, но мысль о том, что ее скоро не станет, меня просто убивала. После Дилана, она была самым дорогим мне человеком на всем белом свете. Я взяла ее за руку. Под прозрачной сероватой кожей выступали бугристые синие вены.

– Ба, – прошептала я. – Это Тара.

Ее веки приоткрылись.

– Моя прекрасная девочка, – отозвалась она.

Я нажала кнопку, которой регулировалось положение спинки кровати, и та с легким жужжанием подняла бабушку мне навстречу. Ее улыбка становилась все шире и шире.

– Как дела? – спросила она. – Как наш Дилан?

– Пока всем доволен. Его явно увлекает студенческая жизнь. Хотя, ньюкаслским акцентом все же еще не обзавелся.

– Знаю. Он звонил на прошлой неделе. Мы душевно с ним поболтали. Он хороший парень, Тара.

Я кивнула.

– Ты очень дорога ему, ба, – в горле у меня защипало, – нам обоим.

Отвернувшись, я принялась поправлять и без того аккуратную стопку журналов на прикроватном столике, не в силах говорить.

Через неделю я уже локтями прокладывала себе путь на Пикадилли. В сумке только самые необходимые для поездки вещи: газета, книга, айпод, наушники и бутерброды с ветчиной. Предвкушала, как смогу спокойно просидеть пару часов, наслаждаясь мелкими радостями, за которые дома себя обычно ругаю. Вообще-то я работаю два дня в неделю в приемной одного медицинского центра и имею полное право заниматься чем угодно в остальное время. Но все равно как-то неловко в будний день сидеть перед телевизором больше тридцати минут. А когда приходит моя домработница, Мойра, еще хуже. Много лет назад ее по собственной инициативе нанял Ральф. Он думал, это поможет мне высвободить драгоценное время для сына, и отчасти был прав. Но если достаточно часто и долго читать книжки о паровозике Томасе, чистка ванной покажется вполне привлекательным способом скоротать время. Мне давно уже не нужна помощь по хозяйству, ведь те двое, что всегда наводили беспорядок, съехали. Но, по правде говоря, ей нужны деньги, а мне нравится ее компания. Узнав о моей встрече в Лондоне, она предположила, что какой-нибудь дальний и хорошо забытый родственник оставил мне наследство. Бог знает, как Мойра пришла к такому выводу, ведь ей все известно о нашей семье.

Мое место нашлось быстро, но было занято. Пришлось попросить здоровенного детину пересесть. На дисплее над креслом было указано, что оно зарезервировано, и все же парень бубнил, демонстративно долго вытаскивая свою тяжеленную сумку. Наконец, усевшись и мысленно поблагодарив его за то, что согрел сиденье, я принялась раскладывать свои вещи на столике, предвкушая несколько часов тишины и покоя в надежде, что ко мне не подсядет какой-нибудь любитель поболтать в пути. Увы, не успела я дочитать третью страницу газеты, как передо мной появился потрепанный лысеющий мужчина. Когда он убирал наверх свой багаж, видны были темные пятна пота, расплывающиеся под рукавами рубашки.

– Доброе утро! Едете в Лондон? – спросил он раньше, чем тронулся поезд.

О нет! Мне попался болтун.

– Угу, – промычала я, втайне надеясь, что он сходит в Кру[9].