Новая Зона. Критерий страха - Сергей Слюсаренко

– Запускаю гамма-лазер, – продолжил Андрей. – Мощность ондулятора сто процентов.

Длинный ондулятор, устройство, которое должно было через несколько мгновений заставить моноэнергетический пучок электронов заметаться, отдавая гамма-кванты на пирамидку, загудел на низких частотах. И хоть до него от кокпита было далеко, Малахов то ли чувствовал, то ли и вправду услышал этот гул.

– Разрешите запуск движителя?

– Разрешаю, – как-то обыденно ответил командир.

– Последовательность импульсов задана. Включаю ускоритель электронов, – доложил Андрей.

Члены экипажа «КС-6» были первыми людьми, проникающими сквозь подпространственный коридор. Эксперименты с животными проходили успешно, но как отреагирует человеческий мозг на этот полет, не знал никто. Высказывались теории, что в мозгу может нарушиться нейронная связь, но собаки, совершившие перескок на третьей станции, прекрасно сохранили свою память, по возвращению встретив людей радостным вилянием хвостов. И все-таки тревога трепыхалась в душе у каждого космонавта миссии «КС-6».

Рентгеновский пучок такой мощности, что испарил бы не только живое существо, но и любой металл, ринулся к пирамидке, с которой была снята стальная защита. В гигантских иллюминаторах капитанского мостика отразилось темно-лиловое свечение, которое возникло посреди тора, там, где располагался движитель.

– Наблюдаю рост гравитации в районе движителя, – пришло сообщение от штурмана.

– Нормально. До скачка. – Малахов начал обратный отсчет: – Пять, четыре, три, два, о…

Договорить он или не успел, или голос его просто исчез, как исчезло всё. Именно исчезло. Сознания Андрей не потерял, но не работало ни одно из чувств. Ни слух, ни зрение, ни обоняние. Казалось, не работал даже мозг. Оставалось просто осознание самого себя и того, что он ещё существует. Кротовая нора растянула людей на миллионы километров, при этом не нанося им никакого вреда.

И выплюнула в другой части Вселенной.

По карте до Зоны было километров пятьдесят. И плыть мы должны будем по течению, так что особенно и грести не нужно. План у нас сложился простой. Мы днем подплываем к самой границе Зоны и потом наваливаем на лодку всяких веток, маскируем ее. А ночью, тоже замаскированные ветками, цепляемся за борта и тихонечко плывем в Зону. Охрана наверняка подумает, что это какой-то речной мусор. Самое главное – на воде нет ни минных полей, ни колючей проволоки. А пройдем границу – только и ищи нас.

Но все вышло по-другому.

Оказалось, что проплыть пятьдесят километров по реке не так-то просто. Во-первых, грести все-таки пришлось, иначе плыли бы мы совсем медленно. Я никогда не думал, что течение в Припяти такое вялое и лодку будет все время сносить к берегу. Бэрик, он захотел грести первым, сразу натер мозоли на руках. Грушевский сказал, что он нес лодку дольше всех, так что грести в итоге пришлось мне. Когда до Зоны оставалось уже километра четыре, Бэрик вдруг завил, что он не может терпеть и ему срочно надо сойти на берег. А то, что я тоже натер руки почти до крови, никого не интересовало.

«Красный сигнал»

Дождь усердно барабанил в стекло. Стучал упорно и безнадежно, как заблудившийся путник в темное окно пустого дома. Иногда порывы ветра заставляли звук капель затихать или усиливаться, но все равно дождь не переставал. Андрей проснулся и не мог сразу понять, где он находится. Глаза, хоть и были открыты, не видели ничего. Внезапно дождь и все звуки, связанные с ним, прекратились. Наступила полная тишина.

– Доложить по постам! – раздался в наушниках хриплый голос командира.

– Место положения неизвестно, провожу анализ, – первым доложил штурман Переверзев.

– Системы в норме, жизнедеятельность станции в норме, – доложил пилот.

– Состояние экипажа – удовлетворительное, – доклад врача был краток.

– Гамма-лазер заглушен, мощность реактора в норме. Включаю защитные электромагнитные поля, – штатно ответил Малахов. И спросил не по инструкции: – Скажите, я один слышал шум дождя?

– Отставить, – мягко сказал командир.

Полусферы скафандров высшей защиты с легким механическим шипением спрятались за креслами экипажа.

– Господи, как много звезд! – раздался голос Тимофеича. – Это совсем не наше небо.

В иллюминаторы глядели чужие созвездия. И казалось, мириады незнакомых светил пытались разглядеть космонавтов.

– Есть данные по позиции, – совершенно обыденно доложил штурман, словно он считал данные с автомобильного навигатора, а не провел сложнейшие вычисления. – До станции квантовой связи пятьсот километров. Короче, мы практически тютелька в тютельку попали туда, куда летал беспилотник.

– Скажи спасибо Малахову, – вмешался пилот. – Это он последовательность импульсов задавал.

– Бортинженеру – установить связь с системой квантовой связи. – Командир сохранял протокольное общение, используя только фразы, положенные по инструкции.

Малахов подключил борт к модулю связи, для этого понадобилось всего лишь несколько манипуляций с терминалом главного компьютера.

– Связь установлена, – стараясь говорить так же бесстрастно, как командир, сообщил он.

– Связь на мой пульт, – отрывисто произнес командир. – Акустику на громкоговоритель.

– Земля, говорит командир станции «КС-6» подполковник Протасавицкий. Находимся в конечной точке броска. Самочувствие экипажа нормальное. Станция готова к работе.

В ответ была только тишина.

– Когда нам рассказывали об этой системе, то говорили, что квантовая связь будет работать мгновенно. – Тревожный Катин голос только больше усилил напряжение паузы.

– Должна работать, – сдержанно ответил Малахов.

– «КС-6» – рады вас слышать, – ожил динамик. – Поздравляем вас с успешным окончанием первого этапа полета. Президент лично передает вам наилучшие пожелания.

– Кто на связи? Всеволод Кондратьевич, ты? – Протасавицкий был уверен, что с ним должен говорить именно глава ЦУПа Всеволод Кондратьевич Бородин.

– «КС-6» – сообщите данные состояния станции, – сухо отозвался ЦУП, но потом добавил уже теплее: – Я это, Константин Петрович, кто же ещё.

– Станция в порядке, все системы работают штатно. Самочувствие экипаж хорошее.

– Приступайте к работе по регламенту. До скорой связи по расписанию.

– Какие-то они безразличные, – удивилась Катя.

– Ну, им сейчас телеметрию принимать – расшифровывать. Голова пухнет, наверное. Включить гравитационный стабилизатор, – командир перешел к штатной процедуре.

– Есть включить стабилизатор, – ответил Малахов и добавил: – Ребята, держитесь в креслах, вначале может и покачать.

Практически вся энергия реактора, которая раньше была задействована на работу гамма-лазера, сейчас пошла только на электромагниты, расположенные вокруг стыковочного узла посредине тора. Станция сначала почти незаметно, а потом все сильнее и сильнее начала вращаться вокруг своей оси. Центробежная сила создавала искусственное тяготение. Еще несколько минут, и тяжесть вдавила экипаж в кресла. Так же, или почти так же, как вдавливает любого человека на Земле. Гравитация больше земной на одну десятую была установлена без каких-либо проблем.