Журналист - Павел Солнышкин

и завис, глядя как отваливается крышка, и все содержимое высыпается в почти готовую солянку.

Операция по спасению блюда привлекла всех обитателей комнаты №409, у которых уже слюнки текли от источавшихся ароматов. В четыре ложки парни как могли аккуратно извлекали из солянки соль, а та стремительно растворялась в кипящей подливке. Разумеется, успех был лишь частичным. И надежды, что блюдо будет просто пересоленным, было мало.

Тут и гости подоспели. Парни сбегали в бытовку, помыли руки, и всей толпой вернулись за стол, посреди которого красовалась гигантская сковородка, а вокруг были выложены приборы и бутылки с пивом. Все расселись. Первым свою стряпню решился отведать сам Мишка. Он взял ложку, зачерпнул полную солянки и решительно засунул ее в рот. Пережевав, он произнес:

— Хорошая солянка. Выгодная. Надолго хватит.

Солянки (которая впервые настолько четко ассоциировалась у парней со словом «соль») хватило на три дня. И гости, и хозяева, отведав блюда, предпочли сосредоточиться на пиве, обильно запивая каждую съеденную ложку. А когда пиво закончилось, гости поспешили разойтись. А Серега и Макс утвердились в своем решении питаться отдельно. Поэтому огромная сковорода сытной и здоровой пищи (вкусной ее можно было назвать только в том смысле, что ее вкус очень хорошо чувствовался) осталась почти в полном распоряжении Мишки и Пашки. А здоровое студенческое скупердяйство мешало пойти и выкинуть ценные продукты в мусоропровод. Тем более, что консервирующее свойство соли не позволяло блюду протухнуть. А то, что за раз его много не съешь, стало огромным преимуществом уже на следующий день.

Потому что на следующий день в общежитии №3 ДВГУ отключили водоснабжение.

— Все сральни зосраты, — задумчиво произнес Серега Чесноков, войдя в комнату после посещения мужского туалета на третьем этаже. В туалете на пятом этаже ситуация была ничуть не лучше. И женские туалеты на четвертом и шестом этажах благоухали так, что находиться в расположенных напротив них бытовках было настоящим испытанием.

Когда на стенде у входа в общагу появилось объявление о грядущем отключении, все студенты благоразумно запаслись питьевой и бытовой водой. В комнате №409 были наполнены все кастрюли, бутылки из-под фанты, водки, капитанского рома, джина «Черный бархат» и минералки «Ласточка», а также ведро для мытья пола и тазик, в который обычно складывали грязную посуду, когда носили ее в бытовку мыть.

Однако вскоре стало понятно, что наличие воды в комнатах — не главная проблема общежития, в котором один туалет на восемь кабинок использует примерно 260 человек. То есть каждый унитаз в среднем использовало 32–33 молодых человека или девушки. И эти 33 молодых и здоровых организма, совершая ежедневную процедуру очищения кишечника, не брали с собой воду для того, чтобы смыть за собой. А из бачка привычно смыть удалось лишь тем, кто сходил рано утром. Следующие же пользователи оставили последствия своего пребывания в местах раздумий без устранения. Теоретически, наверное, можно было бы предположить, что, буде каждый студент носил бы с собой литр-другой воды и смывал бы с их помощью за собой, то беды бы не случилось. Но ни первый, ни второй, ни третий посетители санузлов, пришедшие после тех ранних пташек, что опустошили смывные бачки, взять с собой воду не догадались. Да и не напасешься тогда никакой воды — так они думали. А когда кто-то задумался о такой возможности, было уже поздно: количество фекалий и бумаги в (как метко выразился айтишник Серега Чесноков) сральнях превысило тот максимум, который можно было просто смыть водой. А действовать согласно инструкции, которая была выведена неровным почерком в четвертой кабинке туалета на третьем этаже («Если ты насрал, зараза, — дерни ручку унитаза. Нет воды как таковой — протолкни говно рукой»), разумеется, никто не собирался, хотя, конечно, все с ней неоднократно успели ознакомиться.

В итоге «сральни были зосраты» уже к середине первого дня отключения воды. К концу дня они были «зосраты» так, что среднестатистическому студенту приходилось не привычно садиться на корточки, а корячиться на почти прямых ногах, чтобы не посадить зад на гордо возвышавшуюся над краями унитаза говняную гору. А на второй день уже и подойти к унитазам было невозможно, потому что пол туалета был залит мочой по щиколотку — в чем бы наверняка убедился первый же герой, которой отважился бы в это море разливанное шагнуть — таковых, впрочем, конечно же, не нашлось. Молодые люди становились на порог этой юдоли скорби и ссали прямо… Да, так будет корректно: ссали прямо. А как выходили из положения девушки, Павлику было неведомо, потому что к женскому туалету даже приблизиться было невозможно из-за вони, так что бытовкой на четвертом этаже он пользоваться избегал. И соответственно, его взгляд не мог случайно скользнуть по «предбаннику» дамской уборной и увидеть, переступает ли кто-либо порог ее основного помещения.

На второй день водной осады общежитие стало стремительно пустеть. Все, кто мог уехать в середине семестра, уехали. Кто мог себе позволить снять квартиру — сняли. Кто мог перекантоваться у знакомых в городе, либо в первой или второй общаге — убыли кантоваться.

— Срать охота, — произнес Мишка, задумчиво глядя в темное небо за окном комнаты №409 поверх учебника по корейскому языку. Благодаря экономичной солянке, Мишка и Пашка могли не посещать туалет «по большому» достаточно долго: то небольшое количество капусты, картошки и мяса, которое они могли съесть за один присест, усваивалось организмами практически полностью. Но в конце второго дня наступил момент, когда откладывать решение проблемы стало невозможно.

— Слушай, — сказал Пашка, — а ведь по дороге к магазину, где мы водку берем, есть стройплощадка. И там наверняка есть сортир.

— Павлик, ты гений! — воскликнул будущий переводчик, парни спрыгнули с коек и побежали обуваться.

— О, мы с вами! — оживился Макс, и Серега подтвердил: оба второкурсника тоже рванули к своей уличной обуви.

Время было конечно позднее, двенадцатый час, а общага на ночь закрывалась в 23:00. Но на вопрос вахтера «Вы куда собрались?» Мишка ответил «Срать пошли!», и вахтер признал эту причину уважительной. «Вы только не рядом с общагой срите, подальше отойдите!» — напутствовал он их.

Четверка парней быстрым шагом проследовала до стройплощадки. Калитка в невысоком синем заборе была прикрыта, но не заперта. Мишка открыл ее, и парни прокрались внутрь. Мишка включил фонарик и стал высвечивать кучи стройматериалов, свайное поле будущего дома, вагончик-бытовку… и — о чудо! — туалет типа сортир. Тихо, выражая радость лишь улыбками на лицах, скрытых ночной тьмой, парни прокрались