Каникулы для ангелов и демонов - Ольга Тарасевич

Серж плюхнулся в тренажер, Пашка – он же Пахан – разместился в кресле.

«Господи, как хорошо, что Серж переставил стол от окна, – пронеслось в Катиной голове. – Иначе гость начальника меня бы заметил!»

– Ну, ты, наверное, просек, что я не просто так тебя разыскал. – Пашка-Пахан уставился на Сержа так пристально, как будто бы решил просверлить в нем взглядом бескомпромиссную дырку.

Серж улыбнулся:

– А ты всегда был практичным. Помню, у тебя вечно с собой лейкопластырь имелся. Если надо было кого-то убедить и рот заклеить. Для большей концентрации на сути беседы. Чтобы человек на разговоры не отвлекался…

– Ты тоже не меняешься. – Пашка-Пахан повел носом. – Парфюмчик французский, маечка белая. Пижоном был, пижоном остался. Не Серега – Серж…

– Да ладно.

– Так это ж хорошо. Телочки таких любят. Им не только бабос подавай. Фактура – тоже штука немаловажная. Хотя без бабоса никакая мышца не спасет. Но ближе к делу.

– Валяй.

– Хочу прикрыть твою нафталиновую лавочку, – голос Пашки-Пахана стал серьезным. – И сделать на этом месте шикарный закрытый клуб. Подпольное казино, просек? Каким будет твой положительный ответ?

– Отрицательным.

– Ты охренел?

– И что я должен ответить?

– Ты должен ответить, что ты охренел. Но исправился, когда узнал, что я не просто с тобой рассчитаюсь по-богатому. Я дам тебе процент от выручки. Не очень большой, не зарывайся. Но до конца дней сможешь не работать. Казино, сам понимаешь. Золотая жила.

– Паша, я все понимаю. Сладенькая тема. Но – нет.

– Нет?

– Нет.

– Почему?!

– Потому что я за культуру болею. В натуре.

При этой фразе начальника Катины брови поползли вверх. Серж и культура – в ее сознании эти две позиции были не просто не совместимыми, а взаимоисключающими. Но, может, Лена права, Катя просто плохо знает нового владельца их магазина?

Тем временем Пашка-Пахан захлебывался от возмущения:

– При чем тут культура?! Да ты просто болеешь! Больной на всю голову!

– Ты базар фильтруй, – судя по интонации, Серж начал заводиться. – В асфальт не закатаю, а в глаз дам. Ты предложил – я отказался. А вот наезжать зачем?!

– Ладно. Хорошо. Оставайся тут, в своем нафталиновом болоте!

Серж вздохнул:

– Паш, не кипишуй. В натуре я литературой увлекся. Закрыть меня хотели, под следствием был. В СИЗО развлекухи нет, только с адвокатом свиданки, и книжки. А тут когда тема подвернулась, магазин этот замутить – я и замутил.

Пашка-Пахан покрутил пальцем у виска и встал.

– Пожалеешь еще.

– Это предъява?

– Это твое унылое нищее завтра.

Серж соскочил с тренажера:

– Пойдем, провожу тебя.

– Дорогу найду.

– Как знаешь. Досвидос, дорогой!

– Да пошел ты!

Пашка-Пахан оттолкнул Сержа и с неожиданной для своих габаритов прытью вылетел из кабинета.

А у Кати защекотало в носу, и она чихнула. Серж вздрогнул, отдернул штору и нахмурился:

– Ну ни фига себе! Ты чего тут подслушиваешь?! Я тебе зарплату плачу, чтобы ты книги народу втюхивала! А ты в кабинете моем тусуешься!

– Сергей Олегович, извините, пожалуйста, – залепетала Катя. – Я зашла к вам с просьбой.

– С просьбой? Какой еще просьбой?!

Катя стушевалась. Она понимала, что все идет не так, что Серж злой – и никакого разговора не получится. Но если сейчас она уйдет и не скажет про Лаки – это вообще будет ни в какие ворота, получится, что она, хамка, крутится в его кабинете и подслушивает разговоры…

– Собака родила щенков. А Борзый сказал, чтобы их не было.

– Борзый – это счастливый отец? Кобель, отец щенков?

Катя замотала головой:

– Это новый жилец в нашем подъезде. Он офис будет делать в квартире, которую купил. А щенки ему мешают. Только он сказал, что если я с ним пересплю, то они мешать перестанут. Но это все несерьезно, и вот я подумала…

– Переспишь?! Ничего себе расклад! Ты со мной кофе выпить отказалась, а к тебе тут с такими предложениями подкатывают?!

Набрав побольше воздуха в легкие, Катя зажмурилась и выпалила:

– Сергей Олегович, можно пока Лаки с детьми поживет в нашей подсобке? Я буду убирать, и…

Он даже ее не дослушал, заорал, как сумасшедший:

– Это тебе не зоомагазин! И я тебе зарплату плачу, чтобы ты книги продавала, а не мозг мне выносила! Марш работать!

Катя попятилась:

– Хорошо, хорошо. Извините, пожалуйста. Да, я сегодня перегнула палку.

Серж махнул рукой, схватил боксерские перчатки.

Когда Катя закрывала за собой дверь, он уже вовсю молотил по груше.

В глазах Кати вдруг потемнело.

Она почувствовала легкий удар по голове и вдруг увидела, что у ее ног лежит гипсовая статуэтка щенка голден ретривера.

Катя ее подняла – и ей вдруг показалось, что она находится в лесу, вокруг сугробы, высоченные ели переливаются разноцветными фонариками. И пушистые снежинки, красиво кружась в калейдоскопе ярких огней, мягко укрывают ее белым покрывалом…

А потом все закончилось и наступила темнота.

* * *

Катя пришла в себя от резкого запаха хлорки. Она открыла глаза и заорала.

Лена, паразитка, махала возле ее лица грязной шваброй!

– Нормуль, – довольно констатировала подруга, убирая свое растрепанное орудие. – Нашатыря у меня нет. Пока за ним в аптеку метнешься – ты бы уже кони двинула. К счастью, нашла у уборщицы этот ароматный аксессуар!

Катя расхохоталась:

– Все-таки я очень живучая!

– А что это? – увидев в руке у подруги небольшую рыжую статуэтку, Лена мигом завладела вещицей. – Так, собачатина. Медовая блондинка. Золота-бриллиантов в отделке, естественно, не наблюдается. Надпись «Made in China».

Катя забрала фигурку, положила ее между ладонями и улыбнулась. Почему-то рядом с этой вещью ей было очень хорошо. От нее словно исходили тепло и свет…

– Не понимаю, откуда она тут взялась. Может, из покупателей кто потерял? А я прихватила, когда в обморок шлепнулась.

Лена щелкнула пальцами.

– Обморок. Вот что существенно! Я жажду услышать все. В мельчайших деталях и подробностях!

Катя непонимающе уставилась на подругу. Потом попыталась встать – и ухватилась за Ленину руку. Голова кружилась. Впрочем, снежинки не падают, сугробы дематериализовались – уже плюс.