Охотник - Л. Дж. Шэн

я боялся возвращаться в Бостон и начинать учебу в колледже – иными словами, возвращаться к своей семье. Но избежать этого было невозможно. «Королевские трубопроводы» передавались уже шестому поколению Фитцпатриков.

Стоит ли говорить, что ведение бизнеса интересовало меня не больше, чем участие в очередной публичной оргии с последующей недолгой отсидкой в тюремной камере. Но реальность такова: мой старший брат Киллиан должен занять пост генерального директора «Королевских трубопроводов», как только отец прикажет долго жить, а я – стать главным операционным директором.

– Когда состоится судебное заседание? – Я вдохнул сквозь стиснутые зубы.

– Никогда. – Барон закрыл мое дело и сцепил пальцы в замок над столом. – Судебный процесс был бы публичным, сумбурным, отнял бы массу времени и, что самое главное, наделал ненужной шумихи в прессе. Дамы – и я сейчас использую это слово с иронией, тоже не горят желанием излагать подробности массовой оргии перед судом. Для каждой из них я подготовил щедрое предложение для урегулирования вопроса. Они и их семьи согласны на сделку. Предложение включает компенсацию в виде чека на два миллиона долларов и полную стипендию в колледж. Твои отец и брат рады, что вопрос улажен.

Я ни на миг не допустил мысль о том, что желание моего отца пойти на сделку имеет какое-то отношение ко мне. Его беспокоили заголовки в прессе. А что касается Киллиана, то, будь его воля, меня бы посадили на поводок и заперли в подвале особняка моих родителей в поместье Эйвбери-корт.

Я откинулся на спинку стула, теребя в руке лошадку, висящую у меня на шее на удачу.

– Почему мы заключаем сделку? Я ни черта не сделал. Вы сами так сказали. У них нет никаких доказательств.

– Но тем не менее даже передача дела в суд запятнает и твою репутацию, и репутацию твоей семьи и здорово разозлит акционеров «Королевских трубопроводов».

– Значит, я должен уступить, потому что мой папочка заправляет большой конторой? – нахмурился я.

– Да, если вкратце.

Отвечая, Барон просматривал сообщения в телефоне, оставаясь совершенно безразличным к моему отказу.

– Если передадим дело суду присяжных, то еще неизвестно, как они себя поведут. По правде говоря, белый мужчина-миллиардер, оказавшийся в центре масштабного секс-скандала, не входит в число вызывающих наибольшее сочувствие существ, известных человечеству.

– Я их не насиловал, – негодовал я. – И даже не подкатывал к ним. Они сами ко мне пришли.

Барон встал и убрал документы в кожаный портфель. Похоже, его утомил этот разговор и злость его клиента.

– Лучше быть жуликом, чем дураком. Согласиться на сделку и заставить их подписать соглашение о неразглашении – умный ход. А когда снова почувствуешь, что твое драгоценное эго жаждет, чтобы его приласкали, зайди на тот порносайт и напомни себе, что для тех, кто в конечном итоге женится на этих девушках, ты всегда будешь парнем, который оттрахал их до полусмерти и при этом сумел заставить их кончить.

– Мне нужно выпить чего покрепче. – Я тряхнул головой.

– Тебе нужна хорошая порка.

Я вздохнул и снова поднес бутылку к губам.

– Черт, а вы правы. Развратный секс – то, что доктор прописал. Но на этот раз я удостоверюсь, что все происходит в закрытой спальне.

Барон окинул меня снисходительным хмурым взглядом и пошел к двери. Я понимал, что должен поблагодарить его за все, что он для меня сделал, но был не в настроении любезничать. Тем более что на чек, который ему выпишет па, он сможет купить себе еще одну яхту.

– О, и Хантер! – обратился Барон, стоя возле двери.

Я выглянул из-за стола.

– Да?

– Удачи на следующей встрече. Она тебе понадобится.

Вторая

Хантер

– Позорище! – рявкнул па, брызжа слюной на стоящий между нами стол.

Его бледное, по-ирландски усыпанное веснушками лицо побагровело, а сам он навис надо мной в том самом кабинете на чердаке, который несколько минут назад покинул Барон.

У семьи Брэди был дом, который Джеральд Фитцпатрик считал уютным и старомодным, если не сказать откровенно унылым. В Бостоне он снес целый квартал роскошных домов из песчаника в Бикон-Хилл и построил особняк, который скорее подходил для большой королевской семьи и всех, с кем они когда-либо обменивались приветствиями.

Поместье Эйвбери-корт могло похвастаться двадцатью спальнями, пятнадцатью ванными комнатами, крытым бассейном, теннисным кортом и подъездной дорожкой с подогревом – ведь почему бы не быть пафосным полудурком, если можешь себе это позволить?

С точки зрения архитектуры особняк был вдохновлен Мон-Сен-Мишель, замком, возвышающимся на острове во Франции, – с массивными арками, статуями и обширными пространствами. Честно говоря, я бы в любой день гребаного столетия предпочел старомодный городской дом Брэди этому устланному мрамором монстру богатых выскочек.

– Ты тупой, постыдный недоумок! Ты… ты… чертов… – Отец замолчал, крепко сжав руки в кулаки, чтобы приготовиться к последовавшему за этим громкому крику. – Сущее разочарование! – Он с силой толкнул стоящий между нами стол.

Тот с ужасающим стуком ударил меня по коленям. Я плотнее поджал губы, не обращая внимания на острую боль и сохраняя бесстрастное выражение лица.

Было чертовски заманчиво уйти в себя и вылезти, когда закончится его словесная порка, но я заставил себя поднять подбородок повыше и мужаться. Мои брат и сестра оба были совершенны в своей особой, сверхуспешной манере, а потому я становился излюбленным объектом недовольства моих родителей.

– Слава богу, ты не наплодил ублюдков. – Па возвел глаза к небу и перекрестился, будто Бог был в ответе за то, что я помешан на использовании презервативов. В последнее время мне уже ничто не вменялось в заслугу.

– Еще не вечер, – брякнул я.

Он бросил на меня недобрый взгляд и пригрозил своим коротким пальцем.

– Твои мимолетные шашни стоили мне шести миллионов долларов в виде взятки за молчание, может и больше, если остальные решат подхватить идею и подать иск. По-твоему, это смешно? С меня хватит. – Отец пригрозил небу кулаком, расхаживая взад-вперед по маленькой комнате. – Я правда хочу разорвать с тобой все связи. Но твоя мать, благослови ее господь, питает к тебе нежные чувства. Возможно, потому, что ты средний ребенок.

«А может, потому что сунула меня в школу-интернат в Англии, когда мне было шесть, а потом перебрасывала по всему свету, как только меня выгоняли, но никогда даже не задумывалась о том, чтобы воспитать меня самой?»

– Я же, однако, ясно вижу, каков ты на самом деле, и у меня для тебя есть новости. Возможно, ты и отправишься в колледж