Дорога императора - Евгений Васильевич Шалашов

будет им стоить определенных процентов, которые они станут отчислять нам ежегодно, а еще — полный наш контроль над промышленностью Франции и Германии. Мои финансисты уже придумали — Германия и Франция выпускает облигации внешнего займа под семь процентов, а мы эти облигации покупаем.

Американцы, в свое, то есть, в мое время, поступили очень мудро, предоставив после Второй мировой войны Европе огромные средства, но с оговоркой, что они станут контролировать вложение средств. Но за все приходится платить. Вот, в моей истории Европа и платит. До сих пор.

Опять-таки — русские деньги они станут получать по условиям мирного договора, чтобы деваться было некуда. А иначе… Да, иначе деньги отыщутся в другом месте.

Само-собой, армии французов и немцев сократят количество «штыков» раза в два, среди командования будет проведена фильтрация.

И что теперь? А нынче, значит, что мы имеем? Русский император до Копенгагена не долетел, мирные переговоры сорваны, а второй этап, который может провести Джугашвили от моего имени, состоится не скоро. Стало быть, продолжаются боевые действия.

В итоге, просидев обуреваемый недобрыми мыслями до утра, не способный заснуть — так сильно меня взбудоражило всё происходящее. Однако, ближе к утру я всё-таки смог расслабиться, хотя и чувствовал, как в округе сновали дикие хищники, которые бродили тут и там в поисках пропитания. Может, они рассчитывали на то, что найдут трупы. Но это было бы слишком. Всё-таки волки — это животные, а животные вряд ли свяжут падение самолёта и появление мяса. Хотя кто их разберёт, что у этих волков в головах. Весь этот мир, на самом-то деле, не такой, как мой. И утверждать что волки могут быть обычными, было бы глупо с моей стороны.

Понимая, что вряд ли усну, решил понять столько времени, и достал те самые золотые часы, которые всё же решил взять. Ведь время нужно как-то определять. Однако часы стояли. Сам я их завести не догадался, а батарейки для часов ещё не придумали. Вот и посмотрел время…

Отчего-то эта новость ещё сильнее испортила мне настроение, я разозлился на себя, и снова сна не в одном глазу. А скоро уже по ощущениям начнёт светать.

Под утро я вдруг почувствовал, что меня будто кто-то ищет. Пытается отыскать не может найти. Ощущение было странное. Я подумал, что это снова хищники, но вдруг где-то на грани слышимости расслышал, как кто-то тихонечко говорит:

— Саша, милый, ты где?

Может, это из-за того, что головой стукнулся, и совсем видимо умом повредился, потому что голос был Сонин. Но что ей делать посреди леса, среди обломков самолёта?

Но потом вспомнил про ещё одну способность, которую передала Соня. Надо будет, кстати, сделать отчёт и припомнить, что ещё есть в моем распоряжении. Это ведь будет тем, что поможет мне повысить мои шансы на выживание.

Видимо, Соня воспользовалась той самой способностью, которая помогает налаживать связь между двумя людьми с одинаковым даром.

А стоило мне это понять, как я завопил:

— Соня, я здесь!

Глава 3

А вот и волки

Однако Соня продолжала меня звать, будто не слышала.

— Саша, я тебя не могу услышать. Помнишь, ты тогда в кабинете смог подать мне какой-то сигнал? Подумай о чём-нибудь таком, о чём можем знать только мы с тобой. Я думаю, что должно получиться. Если ты действительно там, и меня слышишь, попробуй подать сигнал, я пойму.

Без подсказки Сони, сам собой, вдруг вспомнил, как на корабле, когда Соня, ещё будучи дочкой султана, разливала кофе и чуть не упала. А я её подхватил и не дал упасть. А у нее был горячий кофейник!

Воспоминание заставило меня улыбнуться, и вдруг я почувствовал, как на том «конце провода» Сонечка будто воспряла духом.

— Саша, я тебя чувствую! Ты вспомнил про нашу первую встречу? Почему-то у меня это воспоминание, само собой, всплыло в голове. Похоже, ты можешь передавать мне воспоминания. По крайней мере, я верю, что это именно ты мне послал. И хочется верить, что ты жив и здоров, и на месте, хоть и далеко от меня.

Небольшая пауза, словно бы помехи…

— Я сегодня весь день, как на иголках, — произнесла Соня. — Не знала, что и делать, а потом вдруг вспомнила про нашу способность, и сразу же тебя позвала. А ты откликнулся. Вот же радость! — продолжала говорить София, будто от этого зависело что-то. — По крайней мере я надеюсь что это действительно ты, а не моё воображение. Попробуй передать мне информацию о том, где ты находишься сейчас. Вдруг получится? Александр Павлович сказал, что о месте крушения самолёта известно, и что туда уже отправлены поисковые отряды. Но вдруг они ошиблись, а ты сможешь передать точное местоположение, и это ускорит твои поиски.

— Передать, где я нахожусь… — пробормотал я.

Ещё бы знать, где оказался. Скорее всего, где-то за линией фронта. Но это и так ясно, с самого начала. Судя по тому, какая вокруг зима, это, наверное, Польша. Но вот как узнать точно? И Польша, она ведь не маленькая, а быть я могу где угодно. Хотя, если так подумать, самолёт пролетел над фронтом всего ничего и наверняка улетел не очень далеко за границу. Но опять-таки, старательно попытался представить лес вокруг и передать его Соне, но не почувствовал никакого отклика. И сам уже понял, что не смогу отправить ей никакое сообщение.

Всё-таки эту способность мы со временем отбросили и перестали заниматься, когда поняли, что Софья может мне передавать какие-то сообщения, а я ей не могу. Только небольшие импульсы, которые она едва чувствовала.

Я тут же отправил ей импульс и почувствовал отклик.

— Саша, я, поняла. Ты кроме этих импульсов, можешь передать мне только наши совместные воспоминания. Вернее, чувства, что ты испытывал когда-то. Но общаться, наверное, ты всё-таки не сможешь. И не сможешь передать мне, что происходит у тебя сейчас, к сожалению. Но и это неплохо. Главное, что у нас есть с тобой хоть какая-то связь, а я знаю, что ты жив. И значит, надежда на твоё возвращение есть. Признаться, я ни на секундочку не сомневалась в том, что ты жив и здоров, и с тобой всё в порядке. И ни чуточку не сомневаюсь, что ты скоро вернёшься и окажешься дома с нами.

Соня говорила, и голос её почему-то слышался всё слабее, или мне так казалось. Но с каждым её словом мне становилось чуточку легче. И её голос действовал на меня волшебным образом,