Война Москвы и Твери. Правда о рождении России - Алексей Шляхторов

Ганза. Самые дешёвые восточные товары из Балтики, а не от жадных итальянцев. До которых с юга – куча таможен. Надёжный и ритмичный сбыт янтаря, цветных металлов. И – все прелести Востока, получаемые от нас (то, что от нас, – как отмечено, весьма удивляло господина Карамзина.) И 25 % серебра с рудников Центральной Европы шли в нужном направлении. Где создавали конкурентоспособность для торговой системы Ганзы. Да, золотом и золотыми монетами в Европе и Леванте банковала Венеция через свои выходы к месторождениям Африки. Но вот серебром – с помощью Руси – Ганза. Ведь золото особо востребовано в тропическом климате, от Египта до Индии и Явы с Суматрой. Там серебро нестойко и изнашивается в людских руках. А севернее, в умеренном климате, от Антверпена до Пекина, нужнее серебро. Слитки серебра как защита рынков от инфляции и соблазна порчи монет. Таким образом, на северо-западе великой степной империи сложился пусть и не самый большой по объёму, но самый качественный и динамичный рынок. Оказавший большое влияние на рост проиводительных сил. Он серьёзно и позитивно усилил развитие народного хозяйства России, Германии и соседних с ними стран.

Итак, великая степная империя открыла заново (после македонцев, селевкидов, римлян и первого издания Великого шёлкового пути) Европе Азию, а Азии – Европу. И в больших масштабах. Караваны благодаря стараниям монгольских администраций стали ходить быстрее, чем при римлянах. Безопасность странников и посланников была настолько защищена, что многие европейцы (в том числе аланы-осетины из Южной России) успели поработать на административных должностях в Китае. В Пекине были не только открыты представительства Римской церкви, но и целые колонии европейских купцов: итальянцев, греков, армян и в том числе русских с осетинами. Особенно часто русские посещали среднеазиатские города Бухару и Самарканд и иранские провинции Гилян и Мазендаран (на южном берегу Каспийского моря). Где они напрямую встречались с купцами Индии, Армении, Персии. Уже в 1263 году египетские послы, идущие в Каракорум, отмечали, что на Волге «постоянно видны плавающие русские суда»[44]. Это вовсе не было каким-то кратковременным всплеском, что засвидетельствовано арабскими авторами [45]. Золотая Орда, как и все другие главные улусы, стремилась к стабилизации цен, проводила мудрую политику невмешательства в экономическую жизнь. В результате цены были стабильными и низкими. В Орде существовали системы безналичного учета денег и прообразы современных «свободных экономических зон» вроде города Хаджитархана, освобождённого от податей и налогов. Для купцов, видимо, существовали гарантии неприкосновенности их личности и товара. Всё это было исключительно выгодно для суздальцев и новгородцев, контролировавших огромные пути от Финского залива до иранского Мазендарана («Письма» Рашид ад-Дина, Х. Казвини) [46] [47]. На Руси из Золотой Орды появился первый калькулятор – счёты. С середины XIII века город Старая Ладога становится крупным портом для больших морских судов из Балтики [48], для передвижения же по Волхову теперь используются весьма большие специальные паромообразные плоскодонные суда [49]. Россия ушла от губительной лествичной наследственной системы. Она ушла от жёстких тисков католической торговой блокады. Волжская торговля вместе с сурожской (по Дону в Азов и Крым), символическая дань, русский закон и фактически невмешательство [50] Орды в русские дела. Отсутствие, в отличие от монгольских улусов, крепостного права. Причем если у вассальных государств (Сельджукский султанат (Рум), Грузия) тоже шло закрепощение, как и в Армении, Азербайджане, Иране и других землях, непосредственно вошедших в монгольские улусы, то русские крестьяне владели полным правом перехода (даже Юрьев день будет введён только в 1497 году). Согласно Ясе, всё трудящееся и служивое население Орды, как земледельческое, так и кочевое, находилось в жёсткой крепостной зависимости и было прикреплено к определённым земельным участкам, где оно могло кочевать (зимой и летом) или возделывать землю. А служивое сословие не имело прав перехода к другому сюзерену. На Руси же правом перехода пользовались все: селяне, горожане, рыцарское сословие, их слуги. Разной была система штрафов и наказаний за нарушения различных запретов. На Руси смертной казни не было, но допускался самосуд («в куль да в Волхов»). В Орде крепостные стены городов были снесены, на Руси же (как в Южном Крыму) строились. Ну и, наконец, право судного поединка, на который на Руси (как и в раннем Средневековье северных славян, кельтов и скандинавов) имели право даже женщины. Мало того, наши северные русичи пошли наиболее радикально в применении судного поединка, когда даже человек простого сословия мог вызвать на судный бой феодала. Этот обычай и нравы (на Руси он назывался просто – поле) были шокирующими для Орды, и если бы зависимость Северной Руси была бы значительной, существенной, такие бои монголы отменили бы непременно и жёстко (см.[100]). Не менее важно, кстати, и то обстоятельство, что в Северной Руси не было откупщиков. Вернее, в Новгородской и Смоленской землях. А во Владимирской они пробыли менее 5 лет, после чего от них здесь очень быстро избавились. В 1262 году в центральных районах Великого княжества Владимирского с ними расстались (лишь в приграничных лесостепных и весьма малолюдных районах, как Курск, Рязань, Киев, они продержались до первой трети XIV века). И когда говорят, что нет разницы, кто дерёт с тебя дань – свой родной князь или заезжий откуда-то откупщик, то, как минимум, ошибаются. Ибо разница есть, и очень большая. Ведь откупщик дань-то уже откупил. И теперь, будучи временщиком, а потому заведомым грабителем, как в тех же Грузии, Турции (Руме) или Валахии, был абсолютно неподконтролен местным властям и забирал сколько мог («вдвое и втрое»). При таких условиях даже умеренная дань по сути превращалась в весьма неумеренный беспредел. А свой князь – он в первую очередь не временщик, он собирает все налоги, а потом уже часть из них отправляет хану. Это же ведь природные князья, а не проходимцы и политические клоуны, как тот же Константин Маврокордат в Валахии, 6 (шесть!) раз покупавший престол. Поэтому само изгнание этих жадных двоечников определило, что дань – именно по договорённости платится, а не по чьему-то произволу и насилию. И изгнание откупщиков и баскаков в XIII веке, напомним, произошло только в Северной Руси – Великороссии (Киракос Гандзакеци, см. ниже). До хана Узбека приход знатных монголов на Русь (например, царевич Пётр) представлял собой единичные, но весьма важные события для обмена культур и обогащения политического и ментального опыта Северной Руси. Так, дочь хана Менгу-Тимура вышла замуж за русского князя Феодора Смоленского и Ярославского. А дочь хана Сартака Феодора – за Глеба Белозерского. Также другие русские князья и бояре привозили знатных княжон из Орды. Увеличился поток в XIV веке. Двое сыновей Тохтамыша перешли на русскую службу. О положении Руси как особого партнёра говорит уникальное событие при воцарении Узбека. Когда он сделал ислам официальной религией, запретив всем немусульманам занимать высшие посты в государстве и жёстко, с казнями несогласных чингизидов, подавил оппозицию, несогласные православные [51] ордынцы смогли отъехать именно на Русь. При этом Великие князья Владимирские ясно признавали хана Орды своим сюзереном, а на Руси его звали Цесарем. Правда, вассалитет Владимирской земли был мягким (что видно из вышесказанного, а также выдачи ярлыков согласно русскому наследственному праву [52] и отсутствию у нас набора рекрутов, то есть «налога кровью» [53]). Интересен ещё один важнейший аспект отношений Руси и Орды – кадровый. Орда не предпринимала сама против Руси никаких крупных акций без обращения главнейших княжеских и церковных представителей. Кроме того, проигравших русских князей – Андрея и Ярослава Ярославичей, а позже Дмитрия Александровича – никто не преследовал (а о судах над ними, как при Узбеке из-за семейных разборок Орды, Москвы и Твери, которые мы и рассмотрим ниже, никто и не помышлял), и они оставались во властных структурах: Ярослав, как уже было сказано, спокойно стал Великим Князем, его брат Андрей сохранил Суздальско-Нижегородское княжество и стал основателем его династии, впоследствии образовавшей фамилию Шуйских. Дмитрий Александрович сохранил за собой важнейшее Переяславское княжество, которое, соединившись после смерти его сына (Карамзин) с Москвой, вывело её в сильнейшие русские княжества. А ещё важнее: князья ездили в Орду без временных обязательств и не оставляя аманатов (по крайней мере, нет убедительных сообщений об обратном). В отличие от грузин, румын и им подобных зависимых стран. И, значит, имели развязанные руки во внешней и внутренней политике. Договорах, налогах, войнах, рвах, окопах, башнях, крепостях. Это больше походило на сказанное выше про Южный Крым. Где итальянские города остались фактически независимыми. Даже Узбеку никогда не приходило в голову, например, взять и потребовать переноса столиц или запретить брак, скажем, с литовцами – да заменить невесту, да поиграться с русскими законами. Ну, так, для пущего креатива (как позволяли себе те же русские по отношению к Польше в XVIII веке, начиная с Петра I; не говоря уж о турках или англичанах). ЭТО И ЕСТЬ ВЫДАЧА ЯРЛЫКА СОГЛАСНО законному РУССКОМУ НАСЛЕДСТВЕННОМУ ПРАВУ [54].