Коротко обо всём. Сборник коротких рассказов - Валентин Валерьевич Пампура

ты здоровый какой. — Мальчишка махнул рукой, и рак шлёпнулся на траву. — Маш, иди, подбирай, а то расползутся. — Лёшка вытащил рака, и швырнул на берег.

— Аккуратнее смотри. Если нора пошла наверх, руку туда не суй.

— Знаем, учёные. — И ещё один усатый полетел в траву. Вскоре три десятка раков шевелились в густой траве.

— Лёшка, хватит. Мы в чём их нести будем?!

— Ага, последнего зацеплю, и всё.

Лёшка сунул руку, глина заскользила под его рукой, что то вывернулось, но Лёшка крепко ухватил его и вытащил из воды.

— Лёшка брось. — Закричала Машка.

— Тикай, закричали мальчишки и бросились бежать.

Лёшка стоял один по колено в воде и прямо перед собой держал маленькую, чёрную гадюку. Она извивалась в его руке и смотрела на него маленькими чёрными глазами. Раздвоенный язык ощупывал воздух, а Лёшка стоял как вкопанный, с бледным как простыня лицом.

— Брось. — Снова закричала Машка.

— Бросай — Кричали мальчишки.

— Лёшка вздрогнул, точно проснулся от сна. Бросил змею и побежал на берег. Машка обняла его. — Что ж ты у меня дурак-то такой? Что ж ты всякую дрянь, в руки берёшь?

— Я думал рак, скользко было, я ухватил, чтоб не увернулся, а то не рак.

— Не рак. Тоже мне раколов, сума с тобой сойдёшь.

— Скажи, а ты, правда, пойдёшь за меня? Если позову?

— Пойду, если позовёшь.

— Ну, тогда я зову.

— Пойдём уже, раколов.

Они шли, держась за руки, по серой, высохшей дороге, когда нива догнала их, и, подняв пыль остановилась.

— Папка. Ну и достанется нам сейчас.

— Это, что такое? Ты где должен был быть?

— Константин Степаныч…

— Я тебе дам Константин Степаныч. Тебя уже час буксир ждёт. Я все поля объездил, а ты тут с Машкой. Я тебя сейчас…

— Константин Степаныч…

— Папа, не надо.

— Я тебе дам не надо. — Константин Степаныч, вынул ремень, Лёшка пустился наутёк. Он бежал, петляя по спелой пшенице, Константин

Степаныч бежал за ним, махая ремнём и ругаясь. Вдруг Лёшка стал как вкопанный и в упор посмотрел на отца Машки. — Что? — Опешил Константин Степаныч.

— Я это, завтра к вам сватов зашлю.

— Что?

— Я говорю, завтра к вам сватов зашлю. — Константин Степаныч, подошёл к Лёшке и поправил воротник.

— Сватов?! Ну, что ж засылай. Там и поговорим. А сейчас марш, к трактору.

— Я мигом, только вы меня и видели. — И Лёшка рванул, отталкиваясь от земли, так будто хотел взлететь.

— А ты давай в машину. На ферму еду, отвезу.

Скоро дорога опустела. И только жёлтые колосья, налитые спелым зерном, тихо качались над серой, растрескавшейся землёй.

Дачная история

Вечер. Скамейка. Тёмный куст сирени. Шорох платья. Шёпот.

— Иди ко мне.

— Подожди.

— Что?

— Сюда идут.

— Давай сюда. — Прячутся в кустах сирени.

Пара подходит к сирени. Садятся на скамейку.

— Нет, что ни говори, а малые дети, малые проблемы. Большие дети — большие проблемы. — Сказала она

— Да. А всё-таки хорошо, что уже не маленькие. Они гуляют, мы гуляем. Никто никому ничего не должен. — Ответил он.

— Не скажите. Малых бы уже уложили. И спокойно бы разговаривали. А тут, сиди как на иголках. Где они, что с ними.

— Они уже в таком возрасте, когда сами должны думать, где они и, что с ними.

— Вам легко рассуждать. У вас парень. А у меня девка. С парня, что? Гладки взятки. А девка потом, всю жизнь будет каяться.

— Не наговаривайте. Хорошая у вас девка. Умная, красивая. Такая цену себе знает.

— Да, знает. Уши развесит как дура, растечётся, а парням только того и нужно. В раз окучат.

— Ну, что вы не все такие. Мой вон, такой увалень, что не знает с какой стороны к этому делу подойти.

— Скажите, тоже. У вас парень золото. Скромный, воспитанный. Слово поперёк не скажет. Не то, что моя фурия. Так глазами срежет, что и не рада, что рот открыла.

— А вы думаете у нас лучше. День и ночь за компьютером. А подойдёшь, скажешь, поди, сынок мусор вынеси, так неделю потом ходит, фыркает. Точно я его носом в этот мусор и ткнул.

— Ох, детки, детки.

— Да, что мы всё о детях, да о детях. Ночь какая, луна, сирень. Пора и за себя поговорить. — Придвигается к ней.

— Да, что нам уже за себя разговаривать. Возраст уже не тот.

— Почему же не тот. — Обнимает её.

— Ну, скажите тоже. Мы с вами уже не дети.

— Вот и я о том же. Что ж нам всё, вокруг да, около ходить. Вы женщина видная, свободная. Я мужчина, так сказать в самом рассвете сил. Ничем, ни с кем, не связан. Что ж нам время зря терять? — Тянется к ней губами.

— Ах, я даже не знаю, что вам ответить на это. Всё как то спонтанно, как то, неожиданно. — Целуются.

— Ваши губы, это цветы магнолии.

— Ну, вы, тоже, скажите. Прям, так и магнолии.

— Позвольте ещё раз прикоснуться к этим чудным лепесткам.

— Вы меня в краску вгоняете.

— А это ничего. Это вам даже к лицу.

— Тоже скажите, к лицу. Да в темноте и не видно, поди, ничего.

— Вот и я говорю, не стоит смущаться. — Целуются.

— Мир мой перевернулся, когда я увидел, как вы помидорчики то свои подвязываете. Сколько любви, заботы. Эх, думаю, рядом с такой женщиной всю жизнь прожить можно.

— Скажите, прям, а за помидорчики я вам так скажу. С детства, к труду приучена. Ни минуты не могу без дела сидеть. Не то, что нынешняя молодёжь. Я вон своей говорю — Ты ж доча смотри, что вырастишь летом, на даче, то зимой в городе кушать и будешь. — Так она мне — Я мама, все, что нужно в магазине куплю. — А я ей — Так ведь, чтоб купить заработать надо. А она — У меня муж будет зарабатывать. — Так ведь такого мужа ещё поискать надо — Говорю. — За это мама — говорит — ты не волнуйся. — И в телефон, только её и видели.

— О чём только думают. — Согласился он. — Мой, вон ничего руками делать не умеет. Только и может, что с утра до вечера мышкой вертеть. Я ему говорю. Ты пошёл бы во двор. На турнике бы повисел, мышцу бы, какую накачал. Всё польза была бы. А он мне — Я говорит, батя, двадцать четыре часа мышцу качаю. — Я говорю, Какую ты там мышцу себе качаешь? Мышкой, на пальце?! Так ты там себе только паралич со временем накачаешь. А он