Перебежчик - Дж. С. Андрижески

они не пытались спрятаться от него. Они также не пытались скрыть свои сканирования, что в этикете видящих являлось более-менее вежливым способом приблизиться к свету незнакомца, когда вы хотели узнать о нём больше.

Во-первых, это дало другому видящему возможность закрыться щитами.

Тем не менее, этот контакт с новой силой пробудил в Ревике тошноту от разлуки.

Бл*дь. Кто бы это ни был, он определённо не монах.

Монахи придумали какой-то способ, по крайней мере, в отношении Ревика, чтобы уберечь их свет от проявления худших аспектов его лишения.

Конечно, на самом деле это не помогало. Он всё ещё ловил себя на том, что пялится на некоторых из них, в зависимости от специфических частот их света.

Даже подумав об этом, он пожалел, что не нашёл этим утром времени подрочить.

Он пожалел, что не сделал этого перед тем, как ему придётся иметь дело с тем, кто, чёрт возьми, находился сейчас в его комнате.

Юмор окрасил всё пространство Барьера вокруг него.

Ревик мог поклясться, что в нём он слышал настоящий смех.

К его лицу прилило тепло, когда он понял, что означал этот юмор.

Они могли его слышать. Даже за щитами, хотя он ещё не издал ни звука, который сообщил бы им, что он за дверью… они могли слышать его мысли.

«Всё в порядке, брат», — прошептал голос в его голове.

Видящий, стоящий за этим, послал вместе со словами тёплый, насыщенный импульс уверенности.

«Хочешь верь, хочешь нет, но нельзя сказать, что я совсем незнаком с подобными ситуациями, — печально добавил мужской голос. — Я не обижаюсь на твои трудности, связанные с тем, что ты так долго жил в условиях целибата. Как и кто-либо из моей команды. И каковы бы ни были твои проблемы на этом фронте… к которым я не испытываю ничего, кроме глубочайшего сочувствия, брат мой… Подозреваю, что на самом деле я не в твоём вкусе».

Челюсти Ревика напряглись.

Он мало что мог сказать в ответ. Видящий в его комнате уже совершенно ясно дал понять, что он превосходит Ревика по рангу с точки зрения видящих.

Тем не менее, Ревик кое-что уловил.

Средних лет. Мужчина. Прошедший военную подготовку.

Хренов шутник.

Другой видящий снова рассмеялся.

«Ты зайдёшь внутрь, брат Ревик? — спросил он. — Или мне следует выйти к тебе? Мне сказали, что если я подожду здесь достаточно долго, ты в конце концов вернёшься. Или эти добрые старые монахи лгали мне, просто чтобы посмотреть, смогут ли они вызвать эмоциональную реакцию?»

Что-то бормоча себе под нос, Ревик нерешительно переступил с ноги на ногу.

Его руки поднялись по бокам, стиснув бёдра, но его нерешительность только усилилась.

Затем, осознав, что монахи, вероятно, не хотели его смерти, независимо от того, какой бы занозой в заднице они его ни считали, он прошёл остаток пути до двери, преодолевая расстояние быстрыми, но дёргаными шагами.

Распахнув деревянную панель, он вошёл внутрь, затем снова остановился.

Видящий, говоривший с ним, оказался не один.

В общей сложности там сидели три видящих.

Двое мужчин, одна женщина.

Тот факт, что он не почувствовал никого из них конкретно, сообщил Ревику, что они определённо превосходили его по рангу.

Тот, кто позволил Ревику почувствовать себя первым, то есть из-за двери, улыбнулся.

Это должен быть он.

В его серых глазах жил тот же насмешливый блеск, который Ревик уже ощущал в своих мыслях ранее. Свет старшего мужчины также походил на тот, который Ревик впервые уловил из-за двери.

Все трое сидели на подушках на каменном полу — подушках, которые, должно быть, кто-то притащил в комнату для их удобства вместе с более толстыми циновками, на которых лежали подушки, поскольку обычно в комнате Ревика не было ни того, ни другого.

Все они сидели с прямыми спинами, как будто привыкли сидеть на полу.

Они выжидающе смотрели на него, расположившись перед ним разрозненным полукругом.

Ревик с помощью своего света сделал снимок видящего в центре, пока осматривал его с ног до головы.

Он явно был их лидером. Эти светлые, проницательные глаза выделялись под каштановыми волосами с лёгкой проседью на висках. Наверное, ему 350–400 лет. Он был в хорошей форме, на нём не было ни грамма лишнего жира. Он выглядел как боец, судя как по тонусу мышц, так и по тому, как его глаза скользили по Ревику.

У него были странные черты лица по меркам видящих.

Его внешность была почти человеческой… европейской. В сочетании с этими серыми глазами и его плотно прикрытым, почти невидимым aleimi Ревик мог бы вообще принять его за человека, если бы другой не заговорил в его сознании.

Он до сих пор почти ничего не видел в его свете.

Он сильно подозревал, что мог видеть только то, что мужчина специально хотел ему показать. Даже те фрагменты, которые Ревику удавалось разглядеть, он улавливал с трудом, что заставляло его сомневаться, не было ли всё это просто ещё одним слоем маскировки.

У него были структуры, у этого видящего, но Ревик понятия не имел о масштабах этих структур.

Как правило, это означало, что у него их было чертовски много.

— Кто вы? — потребовал он прямо.

Трое видящих переглянулись, словно подавляя улыбки.

И всё же, каким-то образом, у Ревика возникло ощущение, что, по крайней мере, двое мужчин-видящих почувствовали облегчение от того, что увидели в нём. Что-то в их лицах и светах намекало на это облегчение, как будто они готовились увидеть что-то другое, когда Ревик вошёл в эту дверь.

Тот мужчина-видящий, что не был лидером, улыбнулся ему.

Он выглядел моложе своего командира, может быть, на целых сто лет.

Его светло-зелёные глаза — эти радужки, окружённые бледно-фиолетовым и излучающие люминесцентное сияние — улыбались ещё теплее, чем его губы.

Что-то в этих глазах ослабило более глубинное напряжение в груди Ревика.

Мужчина-видящий был почти сверхъестественно красив, что также обезоруживало.

Затем другой голос заставил его перевести взгляд в сторону.

— Ты Дигойз Ревик? — спросила женщина.

Ее голос был резким, образованным.

Только тогда Ревик осознал, что избегал смотреть на неё.

У неё были длинные тёмные волосы, которые она заплела в замысловатую косу — прическа разведчика, если таковая вообще существовала. Почти не контролируя себя, он поймал себя на том, что оглядывает её тело под бронежилетом и рубашкой, отмечая, что она высокая, разглядывая её высокие скулы, узкую талию, длинные ноги.

Дольше всего его взгляд задержался на её миндалевидных глазах, радужки которых представляли собой странную смесь светло-карих и зелёных