Кольчугинские сыщики - Ирина Владимировна Соляная

его счастливой хозяйке, сцена встречи была настолько трогательной, что домовой прошептал:

' Эта встреча никем не воспета,

И без песен печаль улеглась'.

Конфеты на ниточках

Анжела — бывшая практикантка следователя Матузкова осталась работать в Кольчугинском отделе. В сыскном оперативном деле она была слаба, а вот девичья стать выпускницы школы милиции руководству приглянулась. Анжелу определили в штаб, к другим таким же юным красавицам. Домовой Борода завершил ежесуточный облёт владений и принёс сплетню в клочках своей бороды.

— Аферистка, — отреагировала мышь Степанида. Она всё еще помнила, как несносная практикантка хотела заграбастать в женихи Матузкова. У Степаниды были другие виды на будущность рыжего капитана полиции. Чем ему Аня-библиотекарь не подруга? И собой хороша, и вяжет, и шьёт, и печенье печёт, а уж борщи варит…

— Степанида, ты несправедлива к Анжеле, — развёл руками Матузков, — девчонка старательная. Она шустро в документах порядок наведёт. По штабной части знаешь сколько всего знать и уметь надо?

— А то! — снова фыркнула мышь, — И подолом перед начальством мести и глазки строить — наипервейшей важности качества. Этого у неё с избытком. Тьфу!

Домовой захихикал, устраиваясь удобнее на сейфе. Ему не терпелось дослушать, чем закончится спор мелкой лейтенантки и её сурового начальника. Но тут открылась дверь, и в кабинет заглянула та самая Анжела.

— Уточняю анкетные данные, Матвей Иваныч, — сказала она чересчур сурово, помня, как её выжили из заветного кабинета, — несовершеннолетние иждивенцы появились?

— У меня? — удивился Матвей Иваныч.

— У вас! — прищурилась Анжела, — Не у меня же.

— А вам зачем знать? — продолжал недоумевать Матузков.

— Список составляю на сладкие подарки. У кого дети — тому положен кулёк с конфетами к новому году, за счёт профсоюза.

— Детей нет, Степанида только, — развел руками Матузков.

— А, — подняла Анжела вверх брови, — питомцу своему конфет сами купите.

И дверью хлопнула. Матузков вздохнул и подпёр кулаками подбородок. Он искренне не понимал, как Степанида может кому-то не нравиться? Сколько «висунов» помогла раскрыть! И в отделе стало веселее с её приходом на службу! А начальник милиции Гургенов в шутку произвел мышь в «мелкие лейтенантки»…

Обиженная Степанида смотрела в окно, улепленное снаружи белыми снежинками. Домовой гладил её по голове широкой полупрозрачной ладонью — не хотел материализоваться. Опасался, что в кабинет заглянет кто-то посторонний. Если к мышке уже привыкли, то Бороду вполне могли испугаться, всё-таки нечисть!

— Я не питомец, а сотрудник Кольчугинского отдела! — наконец сформулировала Степанида, — и не нужны мне их пайковые. Я на совесть служу. А не понимают этого только разные вертихвостки.

— А что такое новый год? Новый отчётный период? — спросил домовой и слетел с сейфа на стол следователя.

— Совершенно верно! — Матузков с широкой улыбкой поднял указательный палец правой руки вверх, — айда на рынок!

* * *

Кольчугинские зимы не баловали мягкостью. Вьюга сыпала крупку за шиворот, бросала ледяные пригоршни в лицо. Ветер обвивался вокруг бедного пешехода, норовя забраться в рукава и даже в брючины. Матузкову выдали новый тулуп в конце декабря. «Как в гробу, не повернуться», — жаловался он коллегам. Таскать на себе почти десять килограмм овчины было не так уж приятно. Тулуп стеснял движения, сидел неловко, колом, но мороз диктовал свои правила, и зампотылу был с ним согласен. Старую куртку пришлось повесить в шкаф до весны.

И хотя Матузков не любил зимнюю суету, праздничный дух декабря и всякие сюрпризы, после того, как он обзавёлся забавной компанией с хутора Кривого, пришлось изменить и отношение к новому году. Теперь были подопечные, о которых просто необходимо было заботиться.

Степанида не любила гулять по морозу, и даже боковой карман дублёнки для неё был неуютным местом, куда задувал ветер и заметал снег. Но как же усидеть в отделе на тёплом радиаторе отопления, если начальник хитро улыбается и обещает покупки? Для такого случая у мыши была припасена вязаная пушистая шапка — подарок библиотекарши Анечки.

— А Матвей Иваныч на базар меня в рукавице понесёт, оть. Потому что без женского взгляда на покупки не обойтись.

— Замёрзнешь, ить, Стешенька, — метался по подоконнику домовой, — Матвей Иваныч и без тебя управится. А вкусного мы из сухпайков натащим, сколько душеньке угодно!

— Нам, государственным людям, воровские методы непотребны! Я тебе не кикимора, чтобы довольствие расхищать! — сурово сказала Степанида и юркнула в рукавицу Матузкова. Он кряхтел и натягивал дубленку. Вокруг шеи Матузков намотал кусачий шарф, на одну ладонь натянул рукавицу, вторую с мышью внутри сунул за воротник. Степанида была довольна: её грела не только вязаная присылка от Ани-рукодельницы, но и овчина.

Домовой помахал им из окна ладошкой и загрустил.

До нового года оставалось три дня, Кольчугино преображалось на глазах. Будничная снежная улица расцветилась красными и синими пластиковыми флажками, трепетавшими на ветру. Окна домов изнутри сверкали огоньками гирлянд «Мейд-ин-Чайна». На деревянных прилавках лежали горки мандаринов, припорошённые холодной белой крупкой и всякая снедь: копчёные куры с тоскливо задранными вверх ногами, колбасы-палки и колбасы-кольца, желтые слезящиеся бруски топленого масла, румяные яблоки и соленые помидоры из бочонков. Мышь вертела головой. Её будоражили шумы и запахи. На любопытный нос падали снежинки и тут же таяли.

— Ценники кусаются! — пробормотал Матузков, отходя от прилавков. Испуганная Степанида юркнула в варежку с головой. Не очень-то хотелось быть укушенной. Издалека, как через слой ваты, доносились переборы аккордеона. Сердце Степаниды затрепетало, и она снова высунулась наружу. Каково же было её разочарование! На перевёрнутом вверх дном ящике сидел тарый знакомец, Муха. Он вырядился в нелепый красный халат, подбитый ватой, прицепил искусственную бороду на резинке. На бритой до синевы макушке красовалась вязаная лыжная шапка с помпоном. Изрядно покрасневший нос Мухи демонстрировал, что его хозяин уже не первый час распевает частушки на морозце.

«Председатель нарядился Дед Морозом для детей, счетовод — летучей мышью, и с зарплатой улетел», — наяривал Муха, подмигивая прохожим подбитым глазом. Те бросали ему в картонную коробку из-под пряников мятые деньги.

Матузков остановился. Муха разулыбался и протарабанил: «Хочешь водки, хочешь танцы, лишь бы только позитив! В коридорах обжиманцы — к нам пришел корпоратив». Матузков сделал вид, что не узнал Муху, бросил мятую купюру