Эта горькая сладкая месть - Дарья Донцова

– Заинька, смотри-ка, ты так здоровопохудела! Моя невестка похожа на вязальную спицу, но отчего-то считает себяожиревшей свинкой и вечно сидит на диете. Мелкий подхалимаж мужа не произвел нанее никакого действия.

– Кто дал Ваньке шоколадку?

– Я, – кинулась на помощь Маня, – я!Зайка с недоверием взглянула на девочку и покачала головой.

– Какой шоколадкой угостила племянника?

– “Аленкой”.

– Никогда не ври! – возмутилась Ольга. –Какой-то идиот, и я знаю, кто он, дал мальчишке гигантский “Фрутс энд натс”, итеперь глупый ребенок похож на больного псориазом и все время чешется!

Ее карие глаза метали молнии. Несчастныйсупруг вжал голову в плечи и постарался стать ниже ростом.

– Ну я пошла, – протрубила Маня, – уроковназадавали!

И она со скоростью молнии ретировалась изстоловой, за ней понеслись собаки. Зайка продолжала буравить Кешку негодующимвзглядом. Я предпочла оставить поле надвигающейся битвы, решив, не откладывая,съездить в организацию с милым названием ГУИН.

В маленькой приемной не оказалось ни одногочеловека – ни посетителей, ни секретарши. Шесть пустых стульев, и все тут.Дверь с табличкой “Начальник” была распахнута настежь. Внутри маленькой комнатывиднелись стол и два стула. На одном сидела женщина лет пятидесяти, с приятным,интеллигентным лицом. На другом – звероподобный парень, весь в наколках.

– Подумай сам. Горюнов, – тихо говорилаженщина, – кто же разрешит тебе проживать в Москве. Ты ведь у нас особоопасный, так?

– Так, – благодушно согласился парень.

– Давай я тебе материальную помощьвыпишу, справку дам и в Тверь отправлю. Устроишься на работу, может, хотьчуть-чуть на воле поживешь, зубы вылечишь. А то стыд смотреть, тридцати нет, аво рту одни пеньки. Ты уж сначала коронки поставь, а только потом за староепринимайся, а то опять в тюрьму беззубым попадешь. Воровать ведь не бросишь?

Парень задумчиво почесал в затылке.

– Имидж у меня такой – вор. А в Тверьехать! Если бы все мусора такие были, как вы, Валентина Никаноровна, я точно бызавязал. Только вы такая одна на все МВД, взяток не берете, по зубам неколотите и как с человеком разговариваете. В Твери небось сразу бабки запрописку потребуют!

– Не говори глупостей, – Горюнов, –сказала Валентина Никаноровна, – позвоню в Тверь, прослежу. Давай, иди деньгиполучать.

Парень шмыгнул носом и вышел в приемную.

– Следующий! – крикнула женщина. Я вошлав кабинетик и внимательно посмотрела на начальницу. Милое, располагающее лицо,в глазах – доброта. Такой типаж скорей встретишь в школе. Этакая пожилаяучительница, любимица детворы. Но в приемной ГУИНа?!

– Слушаю все внимательно, – сказалаВалентина Никаноровна.

И внезапно я рассказала ей все: про диспансер,болезнь, врача Шаранко, смерть Катюши и письмо Романа. Валентина Никаноровнавздохнула:

– Ох, жаль парня. Тяжело на зоне, еслидома никого. И дело даже не в том, что посылок не пришлют. Иная мать ничего,кроме лука, и не привезет, но морально поддержит. – Она порылась в большомсправочнике и дала мне адрес, потом позвонила в колонию и сказала:

– Андрей Михайлович, это ВалентинаНиканоровна из ГУИНа. Там у вас Роман Иванович Виноградов, 1978 года, в седьмомотряде. Так вот, к нему тетка собралась, а в личном деле ее нет. Она к вамподъедет… Как приедете, идите сразу к начальнику, напомните о моем звонке, а тоне пустят на свидание.

Не успела она договорить, как на порогепоявился коренастый паренек с букетом.

– Вот, – сообщил он радостно, – все,подчистую, и первым делом к вам.

Сзади мальчишки маячила всхлипывающая мать:

– Ну, Валентина Никаноровна, теперь ведьможете букет взять – все, освободился.

– Ладно, ладно, – засмеялась женщина, –давайте ваш веник. А ты, Ромов, смотри больше никогда с уголовниками несвязывайся, дорого за глупость заплатил.

– Ой, дорого, – зарыдала в голос мать, –если бы не вы…

Я потихоньку выбралась из кабинета.Оказывается, но любой должности можно остаться челове ком, жаль только, чтотакие люди, как Валентина Никаноровна, столь же редки в системе МВД, как алмаз“Орлов” в природе.

Город Пожаров совсем недалеко от Москвы. Посухой дороге “Вольво” бежала меньше часа. Загадочная УУ2167 отыскалась наокраине, возле конечной остановки трамвая. На дороге возник щит “Стой! Режимнаязона. Проезд запрещен”.

Я послушно запарковала машину и пошла вдольсплошного бетонного забора с колючей проволокой. Чуть вдали виднелосьприземистое, невысокое здание из красного кирпича. Погода стояла хорошая, и уоткрытого окна курили молодые парни. “Зэки”, – догадалась я и крикнула:

– Мальчики, скажите Роме Виноградову, чток нему тетя из Москвы приехала.

Не успел язык докончить фразу, как натерритории колонии взвыла сирена. По узкой дорожке ко мне уже бежали два парняс автоматами. Их круглые, почти детские лица наполняла страшная серьезность.Впереди неслась довольно тощая немецкая овчарка.

– Руки за голову, стоять! – прокричалодин. Второй угрожающе поклацал затвором. Я растерялась:

– Вы мне?

– Тебе, тебе, – обозлился милиционер, –зачем перекрикивалась с контингентом?

– А что, нельзя?

– Давай двигай на КПП, – окончательноразозлился парень.

Мы пошли по дорожке. Солнышко припекало.

Ободранная овчарка все время тыкалась носом впакет, который я несла в руках. Машинально погладила ее по голове.

– Не смей трогать служебную собаку! –закричал конвоир.

Овчарка глянула на меня голодными глазами иопять поддела носом пакет. Я посмотрела на милиционеров. Лет им повосемнадцать, не больше, тощие шеи торчат из форменных воротничков, личикимелкие и какие-то несчастные.

– Вот что, мальчики, вашаслужебно-разыскная собачка просто очень голодная. У меня в пакете лежат булочкис курагой и яблоками. Кто из вас какую хочет?

– Мне с яблоками, – быстро сказалсердитый.

– Вечно тебе повкусней достается, – занылвторой.

Собака уселась на пыльную дорогу и началабешено мести хвостом. Я открыла пакет и вытащила сдобу. Парни проглотилиугощенье разом, почти не жуя. Потомзапили “Спрайтом” и осторожно закурилинезнакомый “Голуаз”.