Стрекоза в янтаре. Книга 2. Время сражений - Диана Гэблдон

Кроме домашних дел, которые мне нравились больше всего, я получала огромное удовольствие от долгих прогулок по поместью. Отправляясь в очередное странствие, я всегда брала с собой большую корзину. И чего там только не было! Начиная с гостинцев для детей и кончая лекарствами, которые необходимы для лечения болезней, порожденных бедностью и отсутствием гигиенических навыков, а врачей от Форт-Уильяма на севере до Инвернесса на юге практически не было. Некоторые заболевания, такие, как, например, кровоточивость и воспаление десен, являющиеся признаком начинающейся цинги, я умела лечить. Другие болезни мне были неподвластны.

Я пощупала лоб Рэбби Макнаба. Жесткие волосы у висков были влажны, рот открыт, и пульс едва слышен.

— Сейчас ему лучше, — сказала я. Его мать понимала это и без меня. Он лежал, разметавшись во сне. Щеки порозовели от тепла горящего камина. Тем не менее она стояла, склонившись над постелью сына, не отрывая от него глаз. Она поверила в то, что видела собственными глазами, только после того, как я подтвердила это. Ее поникшие плечи, скрытые шалью, постепенно расправились.

— Спасибо Святой Деве, — пробормотала Мэри Макнаб, истово молясь, — и вам, миледи.

— Меня не за что благодарить, я ничего не сделала, — возразила я.

И это была сущая правда. Единственная услуга, оказанная мною, состояла в том, что мне удалось уговорить его мать оставить его в покое. И в самом деле, мне стоило немалых усилий убедить ее не давать ему снадобье, представляющее собой смесь отрубей с петушиной кровью, не махать у него перед носом сожженными перьями и не брызгать на него холодной водой. Ведь все эти средства ничуть не помогают при эпилепсии. Когда я пришла, Мэри громко стенала по поводу того, что никак не может напоить его ключевой водой из черепа самоубийцы, считая это средство самым эффективным из всех существующих на свете.

— Мне так страшно, когда он лежит вот так неподвижно, — говорила Мэри, с надеждой взирая на сына. — В прошлый раз я позвала к нему отца Макмуртри, и он долго молился и опрыскивал мальчика святой водой, чтобы изгнать дьяволов. Но ничего не получилось, они опять в него вселились. — Она взмахнула руками, как будто желая дотронуться до сына, но не посмела.

— Никакие это не дьяволы, — пыталась пояснить я. — Это болезнь, и к тому же не смертельная.

— Да, да, миледи, вы правы, — бормотала она, не желая мне противоречить, но вряд ли веря моим словам.

— Он непременно поправится, — не сдавалась я. — Ведь он всегда поправляется после таких приступов, не так ли? — Такие приступы начались у Рэбби два года назад. Возможно, из-за травмы головы, которую нанес ему отец. Но так как приступы случались редко, мать каждый раз страшно пугалась.

Она неуверенно кивнула:

— И еще я очень боюсь, когда при этом он бьется головой обо что попало.

— Да, это действительно опасно, — терпеливо объясняла я. — Поэтому в следующий раз проследи, чтобы он не повредил голову обо что-нибудь острое, и оставь его лежать — пусть все идет своим чередом, а когда он очнется, уложи его в постель, и пусть он спит. — Я понимала, что мои слова звучат не слишком убедительно и она нуждалась в каком-нибудь реальном подтверждении их правоты.

Я уже повернулась, чтобы уйти, и вдруг услышала, как звякнули камешки в кармане моей юбки. Тут меня и осенило. Я вытащила несколько мелких гладких камешков, из тех, что прислал мне Раймон. Выбрала один — молочно-белый халцедон с изображенной на нем крошечной фигуркой скорчившегося человека.

— Это защитит твоего сына от дьявола. Зашей это мальчику в карман. — Я прочистила горло и добавила: — Не бойся, если даже у него и случится снова приступ, все закончится благополучно.

Я ушла, несколько смущенная, но в то же время и довольная — мать Рэбби была просто счастлива и не находила слов для выражения благодарности. Кто же я такая на самом деле — умелая целительница или заурядная шарлатанка? Как бы там ни было, но если даже я не смогу исцелить Рэбби, я по крайней мере помогу его матери обрести спокойствие. Исцеление зависит от самого больного, а не от врача. Это доказал мне на практике мистер Раймон.

Однажды я отправилась в свой очередной поход — на сей раз мне предстояло посетить две семьи, жившие на западной оконечности нашего поместья. У Кирбисов и Уэс-тон Фрэзеров все было нормально, и я сразу же пустилась в обратный путь. На вершине холма я присела под большим буковым деревом немного отдохнуть перед дальней дорогой. Солнце начинало клониться к закату, но еще не достигло макушек сосен, венчавших вершину горы Лалли-брох. Мир вокруг был полон волшебных красок осени.

Опавшие листья бука были холодными и скользкими. Но на дереве еще осталось много пожелтевших и покрасневших листьев. Я прижалась спиной к гладкому стволу дерева и закрыла глаза, неясно различая сквозь опущенные веки яркость спелого ячменного поля, переливающегося красно-желтым цветом.

В домах, которые я посетила, было душно. От спертого воздуха у меня заболела голова, и сейчас я сидела, глубоко вдыхая свежий, целительный воздух, и пыталась повторить то, что проделал со мной мистер Раймон в «Обители ангелов», а именно — исходя из собственных ощущений, представить себе, как выглядят мои внутренние органы, когда они функционируют нормально.

Я села, спокойно сложив руки на коленях, и прислушалась к биению собственного сердца. Сначала оно билось часто от напряжения при подъеме на холм, потом успокоилось и обрело нормальный ритм. Осенний ветерок играл моими кудряшками и охлаждал горящие щеки.

Закрыв глаза, я мысленно отправилась в странствие по собственному организму: от центра кровеносной системы — полого мышечного органа, разделенного на четыре камеры, темно-лиловая кровь по легочной артерии поступает в легкие, где кислород воздуха, аккумулирующийся в альвеолах, переходит в кровь, окрашивая ее в красный цвет, а двуокись углерода — из крови в воздух, а затем через дугообразную аорту по сложной системе кровеносных сосудов устремляется к различным органам, обеспечивая их жизнедеятельность. Я совершила весь этот сложный путь вместе с непрерывным потоком крови, заново испытав ощущение полноты жизни и здоровья. И спокойствия.

Я сидела неподвижно, стараясь дышать размеренно. Я была вялой и уставшей, как после любовного акта. Тело расслабленно, губы слегка набухли, а прикосновение одежды к телу было подобно ласкающим движениям рук Джейми. И я не случайно вспомнила Джейми. Я всегда мысленно призывала его, когда была больна или расстроена. Его любовь была необходима мне, как воздух. Я грезила о нем во сне и наяву. Мое тело вспыхнуло и запылало, и когда силы вернулись ко мне, я страстно возжелала близости с ним.

Головная боль постепенно прошла. Я еще посидела с минуту, дыша полной грудью. Затем встала и зашагала к дому.

У меня фактические никогда не было дома. Осиротев в пять лет, следующие тринадцать я провела со своим дядей Лэмом в палатках на пыльных площадках, в пещерах, в приспособленных под жилье отсеках пустых пирамид. Мой дядя Квентин Лэмбер Бошан, магистр естественных наук, доктор философии, член археологического общества и так далее — знаменитый археолог, предпринял множество археологических экспедиций, и результаты проведенных им раскопок сделали его имя известным всему миру задолго до того, как автомобильная катастрофа оборвала жизнь его брата, моего отца, и швырнула меня в его жизнь.