Русский космос - Илья Новак

Стены лекционного зала украшены старыми блеклыми фресками: атака атмосферных челнов на земли безбожников, строительство Отринутого Изножия, Вознесение Кадмона в Горний мир… А за фресками, невидимые из аудитории, устремились к небу высотные здания Академии. В стороне раскинулся плац, где сейчас, скорее всего, пусто, дальше – обширное поле, там рядком стоят ангары с атмосферными челнами. Между ними флагшток высокий, на котором флаг гордо развевается. Большое прямоугольное полотнище, верхняя половина черная, нижняя – желтая, а точнее, золотая. Космос и златоверхие церкви, символ Уклада…

Лекцию читал Карен Шахтар, и это была прощальная лекция. Собрались все дружины, весь последний курс, да еще и послушниц привезли из женской Семинарии. Тимур сидел между Романом Паплюхом и Серегой Чекаловым. Они знали: отец Карен подал прошение, чтобы его вернули в действующее воинство. До сих пор Шахтар брал на себя командование очередной дружиной только на время обучения, как и семеро других офицеров – каждый формировал свою группу, которую воспитывал, постепенно превращая в слаженный боевой коллектив. После окончания САВКСа дружины, если их участники показывали психологическую совместимость, не расформировывались, но офицеры, конечно, оставались на службе в Академии, командиром же становился кто-то из членов звена, лучше других подходящий для этого. В отряде Тима старшего пока не назначили, хотя всем понятно, что им станет Роман.

В общем, Карен счел, что принесет больше пользы, вернувшись в орбитальную армию. К тому же он наверняка тосковал по мощным челнам, орбите, настоящей службе.

Эта лекция – и не лекция вовсе, а скорее беседа. Лучи солнца лились сквозь витражи, настроение у всех было приподнятое, радостное и одновременно расслабленное. Даже на суровом, аскетичном лике отца-командира иногда возникало подобие улыбки. Тимур сидел, слушая вполуха, прикрыв глаза и вспоминая дом, Божий град. Он не видел своих – мать, сестру и деда – уже ох как давно. Теперь-то недолго осталось: сразу после торжественной церемонии-ритуала благословят в отпуск на две недели. А дом, оказывается, из памяти-то стерся… Подзабыл Тимур, как выглядят улицы и обычные жилые здания. Да и на гражданском говорить отучился, то есть на языке простых мирян. Тим освоил высокорус только в последние полгода – и мир расширился, усложнился, стал глубже; это напоминало десантный тренажер, виртуальную реальность, которую, не отключая, каким-то образом перенесли с одного видеоадаптера на другой, более мощный. Вот ты стоишь посреди чего-то блеклого, но по мере постижения новых слов и взаимосвязей между ними все вокруг углубляется, в земле под ногами и небе над головой, везде проступают незаметные ранее детали – и осознаешь с удивлением, что они были там всегда, но раньше ты не мог их увидеть, постичь, потому что не владел необходимыми для этого понятиями.

– Верославная солидаризация включала в себя интеграцию мировых религий, – доносился рокочущий голос офицера. – Сверхкультура… Объединенный земной этнос… Единая производственно-сельскохозяйственная зона… Единый глобальный рынок… Глобальное управление… Интервидение и планетарный веб… Всемирное Сообщество – Всечеловечество…

Льющийся сквозь витражи свет создавал золотистый нимб вокруг широкоплечей, подтянутой фигуры Карена. Голос его, обычно резкий, сейчас жужжал монотонно, усыплял.

– Чем на первых порах верославная доктрина привлекла инородных мирян? Тем, что дает возможность «все понимать, ничего не зная», и понимание это куда более глубоко, трепетно, проникновенно, нежели обычное знание. Подспудная цель живого существа – сохранение своей информации. Цель сообщества живых существ – сохранение коллективной информации и по возможности распространение ее на среду обитания, что значит – и на другие обитающие в ней сообщества. Цель общества, народа – сохранение своей этноокрашенной информации. О чем я говорю сейчас?

Тим еще только силился уразуметь, что имеет в виду отец-командир (разумел он плохо, политрелигия была самым нелюбимым его курсом наравне с лекциями по теодицее связанных фотонов, калибровочном триединстве красных, зеленых и синих кварков, равно как и обязательным факультативом «Понятие греха в физике твердых тел»), а Роман уже откликнулся:

– О культуре.

Шахтар кивнул.

– Вестимо. Этноокрашенной информацией в данном случае будет все: свой язык, писаные и неписаные правила поведения, технологические стандарты, предпочтения в одежде, в общем, все то, что используется во взаимодействии людей. При этом народ стремится включить в сферу своей жизни и другую информацию, извне, но так, чтобы она не разрыхляла собственную культуру, а целиком ею адаптировалась, подчиняясь ее законам, обогащая – но не извращая. Итак, что является целью этноса?

И снова первым успел Роман, наверное, единственный из кадетов, не поддавшийся расслабляющей атмосфере.

– Сохранение своей культуры и по возможности распространение ее на всю систему.

– Так. Однако надо учитывать, что целеполагание в данном случае неявно, так как этнос – это не какой-то зверь или же человек, но сообщество индивидуумов со схожим мировосприятием. Никто не сговаривается: а давайте, мол, распространим свою культуру на всю систему. Нет, сие происходит как бы само собой, так как отвечает внутреннему душевному настрою людей занять как можно большую территорию. Хотя такие устремления присущи не всем этносам. Культура выражает душу народа – в большей степени его бессознательное, архетипичное, чем сознательное. И она бывает активной либо пассивной. С активностью – которую можно назвать агрессивностью – и пассивностью культур связан также баланс науки и этики. В активных культурах знание самоценно, истина отделяется от нравственности. Мораль и проникновение в тайны мира, получение новых научных знаний – не взаимосвязаны, что служит толчком к стремительному технологическому развитию. В пассивных культурах этика от познания неотделимы, истина соотносится с нравственным совершенством. Первый тип свойственен скорее Западу, второй – Востоку. Есть ли промежуточный тип?

– Есть! – звонким голосом произнесла Настька-десантница из другого конца зала. – Это мы.

– Продолжай, дочь моя, – молвил Карен, и она вскочила.

– А чего тут продолжать? У нас – особый путь, потому что наш тип культуры, то есть этой… этноокрашенной информации, наш Уклад объединил два подхода, совместив технологическое развитие с этикой, но при этом не затормозил развитие, как в восточных самосозерцательных культурах, а поставил нравственную истину в эту… во главу угла!

Тимур пока еще не знал, что означает «поставить во главу угла», и подозревал, что Настька тоже не знает. Вот Роман знал и понимал все это, а Настька – так, зубрила с хорошей памятью… Тим во все глаза пялился на нее, только что рот не разинул. Взгляд скользил вверх-вниз, пока Паплюх не ткнул локтем под ребро и не прошипел издевательски: «Муху проглотишь, любовед».

Отец-командир, поглядев на часы, спросил:

– Есть ли вопросы?

Здоровяк Толя Маслов из дружины Тимура неуверенно поднял руку. Карен кивнул ему.