Кузнецов против абвера - Анатолий Степанович Терещенко

вольготней на земле без мужиков. Постепенно открывались шлюзы для репрессивного наводнения в борьбе с инакомыслящими. В техникуме стали исчезать не только студенты, но и некоторые разумные преподаватели. Вспышки доносов засверкали среди однокашников. Активность Кузнецова, его принципиальность и решительность пришлись не по вкусу некоторым его сверстникам. Однажды его вызвал к себе в кабинет секретарь комсомольской первички, с которым Ника когда-то жил в одной комнате.

— Садись, Кузнецов, — насупившись, сказал маленький еще чиновник с большими задатками стать доносчиком и искателем «врагов народа».

Ника удивился, почему тот не назвал его по имени.

— Билет с тобой?

— Конечно.

— Покажи.

Кузнецов вынул билет из кармана куртки и протянул секретарю. Тот с брезгливой миной на лице повертел его, полистал и бросил в ящик письменного стола.

— Ты что? — изумился Ника.

— За обман комсомола будешь отвечать через ячейку…

Кузнецова обвинили в кулацком происхождении, в дружбе с идеологически разоруженными элементами, в службе отца в белой армии и его якобы участии в расстрелах коммунистов и в другой не столько обидной, сколько опасной в то время грязной чепухе.

Это был какой-то ком варварских наветов. Его на ячейке исключают из комсомола. Всего за полгода до окончания техникума дают только справку о прослушанном курсе дисциплин. Он остался без стипендии — единственного источника существования. Вместе с другом Ваней Исыповым Кузнецов отправляется в город Кудымкар — столицу Коми-Пермяцкого национального округа. Устраивается на работу в окружном земельном управлении. Кроме работы, он упорно борется с несправедливостью. Пишет письма в окружной комитет комсомола, в ЦК ВЛКСМ с просьбой разобраться в его деле. Активно занимается изучением коми-пермяцкого языка. И наконец справедливость восторжествовала — президиум Уральской областной конфликтной комиссии ВЛКСМ восстанавливает юношу в рядах комсомола…

В Кудымкаре он знакомится с медсестрой Леной Чугаевой. Вспыхнул роман, закончившийся загсом. Но семейное гнездо они так и не свили. Кстати, в свидетельстве о браке впервые появилось имя Николай вместо Никанора. Разошлись — причины развода бывшие супруги не объясняли. Известно только, что она покинула Кудымкар, уехала на Дальний Восток и стала военным врачом, а он — героем-разведчиком.

Неспокойное время пережил в этом медвежьем углу России Николай Кузнецов. На него кулаками было совершено нападение. Жизнь спас старый револьвер «смит-вессон», выданный ему накануне. Многим советским работникам, в том числе и лесоустроителям, выдавалось оружие для самозащиты. Времена были сложные. В связи с инцидентом и новым доносом пришлось ему давать показания уполномоченному Кочевского райотдела ОГПУ И.Ф. Овчинникову.

На квартире, где снимал комнату Кузнецов, произвели обыск, а его задержали. Он дал показания на своего начальника и его подельников, занимавшихся приписками и незаконным обогащением за счет воровства бюджетных денег. Органы разобрались с сигналом Кузнецова. Мошенников осудили на длительные сроки, а его тоже наказали — «принудительными работами на работе» в течение года.

Оперативная обстановка в Кудымкаре была довольно-таки интересная. Здесь обитало много ссыльных немцев и хорошо владеющих немецким языком поселенцев из числа эсеров, троцкистов и других категорий социально опасных для власти граждан. Местные «территориалы» — чекисты районных подразделений госбезопасности — активно работали по ним. Оперативникам приглянулся новый работник земельного управления. Через некоторое время после проверки его личности и способностей Николай уже дал подписку сотруднику ОГПУ:

«Я, нижеподписавшийся гр-н Кузнецов Николай Иванович, даю настоящую подписку Коми-Пермяцкому окр. отд. ОГПУ в том, что я добровольно обязуюсь сообщать обо всех замеченных мною ненормальных случаях как политического, так и экономического характера, явно направленных действий к подрыву устоев сов. власти от кого бы они ни исходили. О работе моей и связи с органами ОГПУ и данной мной подписке обязуюсь не говорить никому, в том числе моим родственникам. В случае нарушения своей подписки подлежу строгой ответственности во внесудебном порядке по линии ОГПУ.

10 июня 1932 г.»

В 1933 году Николая постиг новый удар — умерла мать. Теперь его уже больше ничто не связывало с малой родиной, и он решил податься в Свердловск, где жили и работали сестра Лида и брат Виктор.

* * *

Итак, с Кудымкара началась его совместная работа с контрразведкой. Теперь Николай Кузнецов стал для оперативников «Куликом», потом в Свердловске во время работы на Уралмашзаводе превратился в «Ученого», позже в Москве стал «Колонистом» и Рудольфом Вильгельмовичем Шмидтом, а в партизанском отряде «Победители» на Ровенщине был обер-лейтенантом и гауптманом Паулем Зибертом и Николаем Васильевичем Грачевым.

Но вернемся к Свердловску.

Прибыв в столицу Урала, с 1 июля 1934 года Кузнецов устраивается статистиком в трест «Свердлес», а с 15 мая 1935 года — расцеховщиком, практически курьером, в бюро технического контроля конструкторского отдела Уралмаша. На заводе тогда работало очень много иностранцев, преимущественно инженеров из Германии, помогающих строить заводы в СССР. Это было время очередного промышленного ренессанса в отношениях между Германией и Россией. Таким образом, он снова окунулся в немецкую среду. Появилась очередная практика совершенствования разговорной речи.

Работая в Свердловске на Уралмашзаводе, Кузнецов продолжал совершенствовать свое знание немецкого языка.

До недавнего времени обстоятельства перевода Николая Ивановича Кузнецова из Свердловска в Москву оставались под грифом «секретно». Теперь они открыты для всех, правда, за исключением тех страниц из его жизни, которые по определенным причинам до сих пор окутаны завесой тайны — вот что такое разведка и контрразведка. В ней много тайн длительного, а иногда и вечного хранения.

Да, он стал часто общаться с германскими специалистами. В Свердловске Кузнецов адаптировался к нормальной городской жизни того времени: получил жилплощадь — комнату в коммунальной квартире, купил патефон, приобрел пластинки, в том числе с немецкими песенными шлягерами. Обставил комнатушку: железная кровать, письменный стол, два стула, книжная полка, этажерка, вешалка и зеркало. На стену повесил большую административную карту СССР. Увлекся туризмом, плаванием, лыжами и альпинизмом. Слыл местным театралом. Большой библиотеки не приобрел — не позволяли материальные возможности и ограниченная жилплощадь. Стал одеваться экстравагантно, по-европейски, носил «бабочку», при этом во многом подражал иностранцам. Однажды его начальник даже заметил:

— Почему вы так часто встречаетесь с иностранцами? Они на удочку вас не подцепили? Смотрите, товарищ Кузнецов, как бы плохо не кончилось… Всякое может быть…

— Не беспокойтесь. Я не зря голову ношу на плечах. Я лишь практикуюсь в немецком языке. Вы же видите, что отношения у нас с Германией не самые приятные. Дело может дойти и до войны — большой, нет, очень большой войны. Знание немецкого языка пригодится. Я молод, и воевать с врагом мне наверняка придется, — откровенно с прицелом на будущее ответил Николай Иванович своему старшему коллеге.

* * *

В январе 1936 года он уволился из конструкторского отдела Уралмаша и с тех пор нигде не работал. Но в то же время числился в органах госбезопасности СССР как нештатный оперативный сотрудник с