В погоне за красавицей - Гейл Каллен

— Позвольте уточнить, — промолвила Ребекка, прищурившись. — Вы трое держите пари между собой, выясняя, кто был натурщицей для этой картины. Если вы не сможете установить правду, мы получаем картину.

— Правильно, — кивнул Джулиан. Мысли его неслись бешеным галопом, стремясь сообразить, как ему обернуть пари к своей выгоде.

— Теперь нам наверняка следует определить сроки. — Ребекка хитро поглядела на подруг, а потом на мужчин. — У вас, джентльмены, есть неделя, чтобы определить, кто является моделью для этого портрета. Представив убедительные доказательства, а не просто догадки.

— Это нелепо! — фыркнул Лео. — Неделя — это слишком мало! Нам нужно время до конца сезона.

— Нет, — возразила она. — Я соглашусь на один месяц, но не дольше.

Джулиан обменялся взглядами с двумя друзьями и затем коротко поклонился в знак согласия. Это даст ему достаточно времени, чтобы найти подходы к «Скандальной леди» и обелить имя отца. Но это не вернет отца из могилы, мрачно подумал он.

Три женщины твердым шагом промаршировали мимо них. Мужчины, переглянувшись, последовали за ними и перегнулись через перила галереи, наблюдая, как леди спустились на первый этаж и вышли из здания.

— Это был приятный и веселенький вечер! — ухмыльнулся Лео. Он посмотрел на Джулиана. — Ты удивил меня, старый друг.

Да, они были старыми друзьями, подумал Джулиан и пожал плечами. Ему пришлось покинуть Итон в десять лет, когда отец больше не смог платить за его обучение. И хотя он был будущим графом, нищета заставила многих мальчиков, а потом и взрослых игнорировать его… пока он не сделал себя человеком, которого не проигнорируешь.

Но Лео не заботили деньги. Он все равно продолжал приглашать Джулиана к себе домой на каникулы и навещал его, не обращая внимания на хаос чересчур большого семейства Джулиана. Дружба с Питером пришла позже, когда Джулиан почувствовал, что этот человек нуждается в помощи, чтобы найти свое место в жизни. Питер сделал огромные шаги, научившись вкладывать деньги, и стал партнером Джулиана.

Они и так чувствовали себя связанными, а теперь еще больше из-за этого рискованного вызова, который бросили им три женщины, старательно пробиравшиеся по самому краю гибели репутации.

Лео радостно хлопнул обоих по спине. — Пусть выиграет лучший!

У Джулиана было ощущение, что весенний бриз пронесся по его жизни, пробудил его от темной зимы и взбудоражил своим вызовом. А он-то думал, что такое давно в прошлом.

Благодаря Ребекке Лиланд он скоро разрешит семейную тайну, обелит имя отца… проведет немало времени, выведывая секреты у красивой женщины.

На следующий день Ребекка Лиланд была очень рада, когда леди Фогг после ленча предложила своим гостям перейти в оранжерею. Если бы Ребекке пришлось провести еще хоть минуту, глядя через стол на понимающее ироничное лицо графа Паркхерста, она забыла бы о своем благородном воспитании и расхохоталась прямо ему в лицо. Она бы хохотала без удержу над нелепой ситуацией, в которую сама себя загнала. В ее закрытой, защищенной жизни это было самым волнующим приключением. Ее сестра и кузина, когда они буквально свалились в наемный экипаж у дверей мужского клуба, были донельзя шокированы ее отношением к произошедшему. На их лицах были написаны ужас и потрясение, а Ребекка чувствовала лишь смех и тревожное волнующее возбуждение. Особенно когда она вспоминала о графе. Он даже вторгся в ее сны.

Как бы то ни было, сестра ее Сюзанна бросала ей сочувствующие взгляды с другой стороны стола леди Фогг, не понимая, что Ребекка не нуждается в такой поддержке. Она знала, что сестра видит их дилемму совсем иначе и счастлива, что ее палач не появился в этом доме. Вероятно, подумала Ребекка с усмешкой, мистеру Лео Уэйду, этому негоднику и бездельнику, было слишком рано встать с постели.

Чего нельзя было сказать о графе. Он был человек деловой (так по крайней мере говорили). Когда двадцать гостей беспечно направились по галерее в консерваторию, лорд Паркхерст задержался, беседуя с хозяйкой дома, и она выказала свое удовольствие, порывисто касаясь его руки. Леди Фогг была доброй женщиной с пухлым лицом, и оба эти качества она передала своей незамужней дочери. Она была в неописуемом восторге, что холостой граф, известный затворник, принял ее приглашение.

За последние годы Ребекка видела его всего несколько раз, за столом или в бальном зале. Конечно, она слышала разные толки о нем, причем далеко не все доброжелательные. Был какой-то скандал, связанный с благосостоянием его семьи, но она никогда не знала, в чем именно там дело. Ее мать, леди Роза, полагала, что, если они не хотят, чтобы люди обсуждали скандалы семейства Лиланд, не стоит сплетничать о других. Леди Роза считала, что Паркхерст ведет себя не так, как подобает графу: Он слишком много времени посвящает своим «делам», неодобрительно говорила ее мать, словно Ребекка должна была бегом бежать от человека, который осмеливался работать, чтобы обеспечить жизнь себе и своим близким. Джентльменам так поступать не положено.

Для невинной и наивной дебютантки было очень легко убежать при виде его, подумала она, спускаясь вместе с остальными гостями в маленькую, но пышную оранжерею, где усыпанные ракушками дорожки извивались между папоротниками, цветущими камелиями и небольшим журчащим фонтаном в форме рыбы. Граф Паркхерст был не похож на обычного аристократа. Он выглядел, как однажды в шутку заметил ее кузен герцог, как уличный разбойник. Он был огромен, возвышаясь над остальными гостями, даже крупными мужчинами. Его отлично сшитый наряд на огромном теле смотрелся так, словно может лопнуть.

Но он не был толстым: его тело представляло собой сплошные мускулы. Она даже однажды видела, как он скакал по Гайд-парку на чудовищно огромном вороном жеребце, совсем не похоже на других мужчин, которые разъезжали на смирных лошадках рядом с дамскими экипажами, болтая с прелестницами. Нет, лорд Паркхерст даром времени не тратил. Ей вспомнилось, как распахнутый сюртук давал возможность увидеть и тонкую его талию, и мощь его бедер, и то, с какой легкостью он управлял конем, и ширину его плеч, почти равную ширине конских. Ребекка тогда раскрыла рот и уставилась на него так, будто никогда не видела мужчину.

Она не могла бы назвать его по-настоящему красивым. Нос его, казалось, был когда-то перебит, лицо под своевольными черными волосами было суровым и даже устрашающим. У него был широкий рот, который, как ей подумалось, не способен был улыбаться. Хотя прошлой ночью, когда он, подвыпив, играл в карты с друзьями, она убедилась, что это не так. В джентльменском клубе она ощутила себя приятно подавленной… когда он направился к ней, словно шагая во главе армии на завоевание своего графского титула, а не мирное его наследование.

А больше всего ей вспоминались его глаза. Они были серыми, как олово, холодными, как зима, но когда он смотрел на картину, а потом перевел взгляд на нее, сравнивая, они, казалось, сверкали внутренним огнем. Она представить себе не могла раньше, каково это быть в присутствии мужчин, пристально рассматривающих портрет… и в частности лорда Паркхерста, смотревшего на ее фигуру… на ее тело так, словно мог видеть сквозь одежду. Это возбуждало… пугало… и мощно воздействовало на нее.