Опасные психокульты и секты. Правда о манипуляциях сознанием - Анастасия Александровна Шавырина

бедам в реальности — к болезням, травмам и катастрофам. Иногда такие идеи возникают и у абсолютно здоровых психически людей. Главное, что они понимают, что подобные умозаключения не несут никакой истинной пользы и ни от чего не оберегают.

Сейчас психиатрия относит эпизоды магического мышления к расстройствам адаптации — проживанию горя, большой беды, сильных потрясений, отчаяния, стресса. Человек может от безысходности обращаться к колдунам, экстрасенсам, астрологам, становиться участником секты, погружаться в эзотерические практики. Врачи объединяют эти проявления в магифренический синдром — состояние психики, при котором в мышлении начинают преобладать мысли магического характера. Антинаучные понятия просачиваются в жизнь и запускают процесс управления ею. Что же происходит дальше? Человек замещает области, где он не уверен, прогнозами разных магических экспертов. Или справляется с болью и стрессом с помощью поддержки совершенно чужих людей, обещающих исцеление, а не с помощью себя и близких. Люди, вступающие в секты, верят в чудеса, но не хотят брать ответственность за изменения. Поэтому легко перекладывают ее на талисманы, обряды, молитвы, заклинания, чары, прогнозы об Армагеддоне и прочие атрибуты культов.

Человек становится адептом не сразу. Сначала он приходит с интересом, с желанием быть спасенным или с жертвенной позицией (подробнее мы поговорим об этом чуть позже). И видит что-то, чего не видел раньше. Это может пугать, настораживать, а иной раз даже оскорблять. Жертвы сект не приходят на первые собрания с сияющими лицами и стеклянными глазами. Они не сразу приносят все свои деньги, приводят родственников, переписывают квартиры на лидеров сект. Это происходит медленно, благодаря специфическому влиянию и особенностям психики.

Представьте, что вы на лекции или встрече какой-то секты. Ведете себя крайне осторожно, так как много слышали о подобных организациях. Но не спешите уходить. В вашей психике возникает конфликт, который она пытается урегулировать. У вас в наличии знания о мире, где существуют опасные сообщества. У вас есть ценности, не позволяющие причинять боль другим, отдавать кому-то свой заработок, отворачиваться от родственников, уходить с работы. Но вы видите, как все присутствующие люди уверены в озвученной позиции, своей правоте и словах лидера о том, что нужно очищать мир от грешников или финансово обеспечивать секту. Так вот, регулирование происходит либо за счет того, что вы встаете и покидаете это место, таким образом отдавая предпочтение собственным ценностям, либо вы начинаете со временем принимать окружающую действительность как соответствующую вашим идеалам. Все начинается с мелочей: с небольшого взноса, заполненной анкеты, нескольких собраний, диалогов с адептами. И вот уже их картина мира постепенно становится вашей. Так произойдет, если вы не удовлетворены жизнью, чувствуете себя на распутье, не имеете внутренних опор, сил, переживаете горе и вам некому помочь.

Весь описанный механизм — это уход от когнитивного диссонанса. А тот внутренний конфликт, о котором мы говорили, и есть когнитивный диссонанс. В переводе с латыни cognitio dissonantia означает «нестройность познания» — ощущение человеком психологического дискомфорта, вызванного сопротивлением конфликтных представлений. Оно может возникать из-за столкновения идей, ценностей, эмоциональных реакций, верований. Вот простой пример: вы идете по улице, выбрасываете что-то в урну, но промахиваетесь. В вашем поле ценностей мусорить — плохо. Поэтому вы возвращаетесь, нагибаетесь и исправляете содеянное. Таким образом, избегаете конфликта. Если, пока вы возвращались и нагибались, ваш мусор сдуло ветром, вы раздосадованы тем, что намусорили. Это не трагедия дня, но тем не менее способствует кратковременному сожалению. Так психика объясняет самой себе, что ваши ценности не изменились и вы расстроены, что что-то пошло не так. Диссонанса не создается, потому что возникли эмоции.

Основоположник понятия когнитивного диссонанса Леон Фестингер выделяет две главные гипотезы в своей теории. Во-первых, человек всеми силами будет стараться снизить степень несоответствия внешних и внутренних представлений. Во-вторых, он всегда будет обходить стороной ситуации, которые дискомфорт могут усилить. То есть погружение в секту происходит плавно, внутренняя система ценностей перестраивается. И когда близкие люди начинают бить во все колокола и кричать о том, что человек попал в секту, начинается избегание.

Подобное психологическое неудобство появляется из-за разных культурных обычаев, логических несоответствий. Если мнение индивида не разделяют широкие массы людей или в случае несовпадения предыдущего опыта с ситуацией в настоящем, происходит смена установок. Человек совершает оплошность, он начинает мысленно оправдывать себя и «выдает» проступок за незначительный, таким способом регулируя собственное мышление. Улетел мусор — ну и ничего страшного, некритично, где-нибудь его поднимут, все мусорят намеренно, а у меня в первый раз случилось. Или заплатил организации небольшую сумму, сделал пожертвование. Вроде не хотел, но это же мелочь, может, на что-то хорошее пойдет.

Степень когнитивного диссонанса зависит от важности выбора или поступка. Легко помочь пожилому человеку, нуждающемуся в помощи, потратив свое время и деньги. Гораздо сложнее вынести диссонанс перед серьезным выступлением, к которому ты даже не пытаешься готовиться.

Чтобы уменьшить или вообще избавиться от ощущения несоответствия, человек прибегает к нескольким стратегиям. Можно изменить поведение и установки, дабы убедить себя в противоположном мнении. Некоторые люди фильтруют поступающую информацию с целью ограничения фактов для анализа. В учебнике по теории когнитивного диссонанса есть один хороший пример. Представим: определенный субъект постоянно курит. Он узнает, что это очень вредно, имеет ужасные последствия, наносит колоссальный удар по организму. Человек может либо бросить курить, либо «снизить» степень наносимого вреда. Допустим, решить, что курение избавляет его от набора лишнего веса. То есть для себя он определяет пользу курения, тем самым сведя к минимуму случившийся диссонанс. Следовательно, люди, попавшие в секты, тоже бессознательно сокращают понимание вреда, наносимого сообществом. Они могут размышлять: «зато я не один, меня слушают, тут я полезный, я несу благо в мир». Даже если лидеры уже раздели его и родных до нитки и заставляют делать то, чего жертва не хотела бы.

Мы видим некоторую закономерность в том, какие люди могут попадать в секту. Это не только комплекс трагичных и стрессовых событий, подталкивающих человека к застреванию в данных сообществах, но и психическая предрасположенность в поиске спасателей и пребывании в позиции жертвы. Именно такие личности чаще всего страстно ищут поддержки со стороны и боятся принимать ответственность за беды в своей жизни, в результате избегая переживания горя.

В трансактном анализе есть описанная Стивеном Карпманом социальная модель, которая здорово помогает разобраться в мыслительных тенденциях подобных людей. Модель используют в работе психологи и психотерапевты для помощи в самых разных жизненных ситуациях. «Треугольник Карпмана» включает в себя три роли человека: жертва, спасатель и преследователь (или агрессор). Еще его называют «драматический треугольник», потому что взаимодействия между